Семидесятый меридиан

Лидеры партий и группировок обрушили на головы читателей водопад программ, призывов и лозунгов. Диапазон их был широк — от обещания кардинальных экономических реформ, не имевших под собой реального фундамента, до поощрения любого экстремизма. На рубеже 1970 г. позиции многочисленных партий определились: они заняли места на флангах и в центре.

Недавние события показали, что если до сих пор те или иные политические лидеры видели опору в кругах интеллигенции, студенчества и бизнеса, то теперь на сцену вышли массовые силы — рабочий класс, мелкая буржуазия и земледельцы. Важно было привлечь эти группы на свою сторону.

Президент Яхья-хан при всяком удобном случае повторял, что не имеет никаких политических притязаний и сразу после установления стабильного положения готов провести выборы, чтобы передать власть избранным представителям народа.

Военная администрация, становясь у руля, четко представляла, что в первую очередь ей необходимо завоевать если не симпатии населения, то хотя бы одобрение предпринимаемых мер, направленных на стабилизацию экономики. Необходимо было также ослабить пресс, который все сильнее сжимал трудовой люд. Особенно волновало власти положение в Восточной провинции (ныне Народная Республика Бангладеш).

Был опубликован список 303 крупных государственных чиновников, отстраненных президентом от должностей и обвиненных в коррупции. Предпринимались шаги к увеличению заработной платы рабочих, однако номинальное ее повышение немедленно уничтожалось ростом цеп на предметы первой необходимости. Поэтому забастовки в стране не прекращались, а принимали все больший размах. В декабре 1969 г. забастовали 12 тыс. строителей плотины Тарбела. Рабочих поддержала Национальная студенческая федерация. Стачка закончилась убедительной победой рабочих: были освобождены арестованные профсоюзные лидеры и удовлетворен ряд экономических требований.

Несмотря на действие чрезвычайных военных законов, Яхья-хан декларировал свободу политической активности. Такая мера оказалась необходимой для проведения предвыборной кампании. Однако предварительно президент и военная администрация обезопасили себя от любой критики.

Распоряжение президента, получившее силу закона, гласило: «Ни одна партия не должна высказывать мнения или совершать действия, которые могут нанести ущерб идеологии, целостности или безопасности Пакистана. Власти должны заранее ставиться в известность о всех намечаемых мероприятиях. Лица, уволенные по любым мотивам с государственной службы, не имеют права в течение трех лет заниматься политической деятельностью, состоять в партиях, выступать на митингах, участвовать в процессиях и демонстрациях». Было особо подчеркнуто, что свобода политической активности не распространяется на Коммунистическую партию, запрещенную еще в 1954 г.

Говоря иными словами, лидерам разрешалось критиковать «режим М. Айюб-хана» и друг друга, не касаясь острых политических проблем. Правительство, в свою очередь, получило возможность наблюдать за развитием событий и вмешиваться в их ход, когда найдет нужным.

Правые партии ратовали за установление в стране порядка на основе исламских законов, сохранение привилегий помещиков и капиталистов, усиление конфронтации с Индией. Одновременно они призывали к ожесточенной борьбе с проникновением инакомыслия и прогрессивных социалистических идей. Этот фланг представляли расколовшаяся Мусульманская лига, Демократическая партия, созданная в Восточной провинции Нурул Амином, и оплот пакистанских реакционеров — «Джамаат-ислами», которая объединила крайне правые силы. Она была хорошо организована, опиралась и оказывала влияние на верующих, и недооценивать ее значение было бы ошибкой.

Реформаторские партии «центра», чаще всего эфемерные, в основном занимались демагогией. Разницу в их расплывчатых программах и манифестах уловить: было трудно. Здесь, как правильно констатировала одна из газет, шла конкуренция «не партий, а лидеров».

Левые партии выступали за демократизацию общества, народное представительство, национализацию основных отраслей промышленности, улучшение условий жизни трудящихся, независимую внешнюю политику.

Если отдельные партии и группировки могли вести полемику по частным вопросам и деталям, то различия между флангами представлялись принципиальными, а часто несовместимыми.

К левым силам относили Национальную народную партию, расколовшуюся в свое время на две группы — Абдул Вали-хана и А. Бхашани, Партию пакистанского народа, созданную З. А. Бхутто, и «Авами лиг» Муджибур Рахмана.

Характерно, что из четырех названных партий две имели основное влияние в западных провинциях, две — в Восточной провинции.