Семиевие

Дальше было, что называется, «просто для машины – непостижимо для человека». Нос планера зацепился за хвост цепочки роботов, которая готовилась взметнуться в воздух. Цеплеты быстро разогнались, аппарат задрался вертикально вверх и вышел на свет. Хвост планера был свободен: петля Эйткена специально разомкнулась. Теперь она представляла собой кникштель, который разгонялся все сильнее и сильнее, готовясь бросить планер высоко в небо. Тэ лежал на спине и смотрел вперед. Цеплеты выбрасывали аэродинамические стабилизаторы, чтобы кнут не изгибался. Через несколько секунд планер достиг пика и тут же отсоединился от цепи. Он летел со скоростью несколько сотен километров в час на высоте две тысячи метров. В это же мгновение цепь начала распадаться на отдельные звенья. Цеплеты, чувствуя, что они в воздухе поодиночке, открыли хвостовые стабилизаторы и превратились из патронов в бадминтонные воланы. Быстро сбросив скорость, они повернулись носом вниз и начали падать на землю. Стабилизаторы отклонились, и цеплеты закружились, как семена клена, что замедляло их падение. Вскоре все лежали на пустом участке рядом с ангаром.

Все это Тэ представлял в голове, потому что они уже улетели далеко вперед. Впрочем, эту операцию он наблюдал в своей жизни неоднократно: эй-ставы выполняли ее по несколько раз на дню. Эти же самые цеплеты – в иной конфигурации – с той же легкостью могли разогнать аппарат для встречи с бола на орбите либо поймать планер на лету и безопасно спустить его в ангар.

Первые полчаса полета желудок Тэ негодовал. Кэт-два закладывала внезапные виражи, по-видимому, ища среди воздушных потоков наиболее подходящий. Те, кто в основном летал на аппаратах с двигателем, с трудом привыкали к непредсказуемому поведению планера. Для Тэ это, впрочем, было не в новинку, к тому же он понимал, что Кэт-два просто выискивает, как бы получше войти в подветренную волну, невидимо витающую в верхних слоях атмосферы над гребнем Анд. Наконец она ее нашла: болтанка прекратилась, и Тэ с силой вжало в спинку кресла. В ровном горизонтальном полете они двигались на север со скоростью около трехсот километров в час. Далее задача Кэт-два – с помощью сенсорного интерфейса со встроенными лидарами прогнозировать дальнейший полет и при необходимости корректировать курс, избегая завихрений и воздушных ям.

Ничего интересного не происходило, и пассажиры либо задремали, либо уткнулись в книги. За Тэ, развалившись на два кресла, сидел Белед Томов. Он отдыхал, прикрыв глаза, но взгляд его все равно был направлен в окно. Наверное, старался следить за горизонтом, чтобы не укачивало. Во всяком случае, к общению он был не расположен.

В ходе посиделок после знакомства с коллегами по Семерке Тэ удалось составить приблизительную картину задания, которое Кэт-два с Беледом выполняли в Берингии. Белед, конечно, изо всех сил пытался поддерживать легенду о том, что он – сотрудник отдела экспедиций, но верилось в нее с трудом. Всем стало только легче, когда Док открыто обратился к феклиту по званию: лейтенант Томов.

Военные делились на три основные подгруппы, которые в обиходе называли: кнопкодавы, землеходы и змеееды. Кнопкодавом Белед явно не был. Это единственное подразделение вооруженных сил, где можно встретить айвинца или хотя бы камилита. Значит, либо землеход, либо змееед. Землеходы – что-то вроде регулярной армии – крупными соединениями дислоцируются у границ, но для них Белед был уж слишком хорошо подготовлен. Впрочем, чего только не бывает: может, он по жизни такой большой и накачанный. Но скорее всего, он все-таки змееед, то есть отличившийся землеход, которого перевели в одно из спецподразделений: козаки («контроль за соблюдением карантина»), резаки («разведка и рекогносцировка») или берсы (сокращенно от «берсерки»).