Семнадцать каменных ангелов

Мечте аргентинских левых не хватало жизнерадостности их французских товарищей. Подрывные элементы начали грабить и красть людей, и молодая женщина представляла собой привлекательную добычу. И все-таки она связалась с членом Революционной рабочей партии, миловидным молодым инженером из прекрасной семьи, который разрывался между законопослушным миром и своими compa~neros[78] из Народной революционной армии. «Если хотите, можете добавить здесь побольше секса, – говорит Тереза. – чтобы показать молодое пламя, этакую метафору политических страстей. – Она улыбается и понижает голос. – Например, они в лифте, и в момент вдохновения она расстегивает молнию на его брюках и вынимает пенис. Он залезает ей под блузку и теплыми ласковыми пальцами гладит ей груди…»

Описывая сцену в лифте, сеньора широко открытыми глазами смотрит в глаза Уотербери, и писатель чувствует, как у него начинает пылать лицо. Тереза Кастекс, конечно, несколько жестковата, но в известной сексуальной привлекательности ей не откажешь, и они практически одни в громадном доме со всеми его закрытыми дверями и просторными тихими залами. В голове Уотербери крутятся мысли о массе открывающихся возможностей, а ручка в руке кладет строчку за строчкой в его записной книжке. Сцена в лифте заканчивается взрывом обоюдного удовольствия, и Тереза Кастекс на мгновение погружается в состояние ностальгического блаженства. Затем она дотрагивается до руки Уотербери и говорит: «Надеюсь, я не шокировала вас, Роберт. Ведь мы же оба взрослые люди, нет?»

Ладно. В один прекрасный день юноша перестал приходить, и женщина так и не узнала почему. Возможно, он перешел на нелегальное положение или должен был бежать из страны. Он не отвечал на телефонные звонки и нигде не появлялся. Женщина очень грустила. Позже, когда стали известны все преступления диктатуры, она увидела его имя в списках пропавших. «Это трагическая часть», – поясняет сеньора.

Женщина лила по нему слезы, но на одной веселой вечеринке встретила молодого человека из Кордовы. Он молод, красив, у него пронзительные голубые глаза, уверенный голос, и он с самого начала овладел ее вниманием. «Можете назвать его Марио».

Марио работал в одной американской компании, торговал дорогими компьютерными системами и обладал бесценным для продавца даром нравиться людям. Его слова всегда звучали искренне, и он знал, когда смеяться, а когда помалкивать в тряпочку. Хорошо отдавая себе отчет в том, что завоевать эту очень желанную женщину, можно лишь снискав расположение ее отца, Марио покоряет старика своей харизмой и неизменной учтивостью. Человек с большими задатками, Марио быстро вырос в своей компании. Они полюбили друг друга, и в бальном зале «Альвеат-Палас» была сыграна великолепная свадьба.

Здесь в дверь постучался дон Карло, и Уотербери закрывает свои записи.

«А вот и наши писатели! – приветствует их дон Карло, потом целуется с Уотербери и женой. Грузно опершись на угол стола, он неотразимо улыбается Уотербери своими лучистыми голубыми глазами. – Так о чем же эта работа?»

Уотербери чувствует себя не в своей тарелке, не зная, что известно патрону об их договоренности. «Мы все еще думаем, – отвечает Уотербери. – Но кажется, будет любовная история».

«У! Прекрасно! Сгораю от нетерпения почитать ее!»

Одарив Уотербери пронзительным теплом своего взгляда и голоса, Карло Пелегрини возвращается к своим делам.

Проходит несколько дней, прежде чем Уотербери находит время сообщить новость Поле. Он берет деньги из полученного аванса и приглашает ее во французский ресторан в Палермо, чтобы отметить новую ситуацию. «Двести тысяч долларов?» – недоверчиво повторяет она.

Гигантская сумма, по-видимому, потрясла ее, и она начинает лихорадочно просчитывать в уме, как бы и ей с такой же легкостью заиметь целое богатство. «Она не заплатит».

«Заплатит. Меня не это беспокоит. Меня беспокоит, что все это немного сложно».

«Она хочет переспать с тобой, верно?»

«Не смеши меня», – изворачивается он.

«Что значит – не смеши меня? Ты симпатичный мужчина. Известный писатель, выглядишь неотразимо в этом новом костюме, который она купила тебе. Смешно даже думать, что она не хочет затащить тебя в постель. – Поле прищуривает глаза. – Я

бы хотела».

Ее деланый прищур, даже если это была шутка, возвращает картинку с Поле, картинку, которую ему никак не удается выкинуть из головы. Он отмахивается от нее и пересказывает скучное повествование, которым озаботила его Тереза Кастекс. Танцовщица поначалу ничего не отвечает, вместо этого высказываясь по поводу поданных блюд. Наконец она самым деловым тоном говорит: «Bien. Как твоя святая-покровительница, я советую взять деньги. Делай все, что она хочет. Чего бы она ни пожелала, а?»

«И писать это дерьмо?»

Она сморщила нос. «Ведь ты за этим и приехал сюда, разве не так? Писать дерьмо… – Он замечает в ее голосе горечь. – Слушай меня внимательно, Роберт. Ты ушел из банка, потому что хотел прославиться…»

«Я оставил банк потому, что устал быть частью преступного предприятия!»