Семнадцать мгновений весны

Подумайте, штурмовать имперскую канцелярию, уцелеть в страшных боях, обнаружить личную карту Гитлера и спустя тридцать лет поехать в тот же Берлин, в столицу немецкого государства социализма — завидная судьба воина» Скромный отчет о поездке, а в нем — шаги истории, связь времен, начала и концы, затянутые тугим узлом.

«…Подъезжаем к Бранденбургским воротам, — пишет Ф. Шаповалов. — Мне, конечно, вспомнился май сорок пятого. Израненные пулями, стояли они, обожженные пламенем войны. А сейчас на их фронтоне развевается флаг ГДР. Здесь проходит надежно охраняемая государственная граница социалистической республики. В прошлом возле этих ворот десятилетиями звучал топот солдат милитаризма. Факельным шествием справлял здесь фашизм свой приход к власти. Теперь Бранденбургские ворота стали символом мира и безопасности социализма.

Нельзя не восхититься трудом берлинцев, их любовью к своему городу. Они подняли его из пепла и руин.

День клонился к вечеру. В окнах домов зажигались огни.

— Видите беловато-желтую полосу пограничной стены? — спросил мой спутник подполковник Людвиг, показывая в сторону Западного Берлина.

— Да, вижу, — ответил я.

— Левее вот этой дороги, которая пересекает Шпрее за Красной ратушей, сразу после пограничной стены, видите высотный черный дом?

Вижу мрачный, навевающий грусть и холод, небоскреб.

— Что это за здание? — спросил я Людвига.

— Резиденция газетного короля Шпрингера, — ответил подполковник. — Не нашел другого места. Он специально соорудил гнездо «холодной войны» и реваншизма у самой пограничной стены, чтобы с высоты сорока этажей заглядывать в наш социалистический город. Ничего хорошего для себя он здесь не увидит.

Назавтра к 9 часам 20 минутам мы были у входа в Трептов-парк. Ожидали прибытия Л. И. Брежнева и сопровождающих его лиц, руководителей ГДР. Вскоре началась церемония возложения венков у памятника павшим советским героям в Трептов-парке».

Тридцать пять лет назад в Берлине История дала урок всем претендентам на мировое господство, всем, кто захотел бы снова броситься на Советский Союз. Но и у Истории есть нерадивые ученики. И снова мы слышим милитаристские марши. Теперь воинственные клики доносятся к нам из-за океана. Но Москву на испуг не возьмешь. В столицу снова и снова приходит весна. Снова в рощах страны заливаются соловьи, а в укрытиях холодно поблескивают орудия обороны и возмездия. Мы спокойны. Наша страна жаждет мира, но всегда готова постоять за себя и своих друзей.

3

В романе «Семнадцать мгновений весны» автора занимает проблема выбора пути. В конце концов она стоит перед каждым человеком.

Альтернатива — необходимость выбора между двумя или несколькими исключающими друг друга возможностями.

«Альтернатива переговоров только одна: война», — говорит в другом романе Семенова «Бриллианты для диктатуры пролетариата» советский полководец Блюхер, защищая ленинскую идею мирного решения дальневосточных проблем.

«Национальный комитет свободной Германии — это, конечно, не альтернатива… тем не менее, это уже кое-что», — по-своему рассуждает полковник абвера Берг, взвешивая «за» и «против» своей работы на советскую разведку.

«Есть, два пути, — говорит Максим Исаев-Штирлиц в романе «Бомба для председателя», — и не я это открыл, а древние. Всегда есть два пути…»

Альтернатива. Выбор дороги. Час решения. Момент истины. Понятия, связанные с процессом самоопределения личности, с ее готовностью взять свою судьбу в собственные руки. Эта нравственно-психологическая проблема — в центре произведения Юлиана Семенова. В нем есть хроникальность, как верстовая отметка во времени или реестр событий, предназначенных служить канвой действию. Прием этот, давно используемый литературой, не ослабляя ее художественной сути, расширяет, как теперь принято писать, ее информативную сферу.

В романе чувства накалены до предела, люди сталкиваются в роковых ситуациях, их сознание обострено, оно, как солдат на часах, стоит под ружьем. И вы следите за схваткой противоборствующих сил, благодарно понимая, что автор не перепрыгивает, как говорят философы, через ступени познания, не предлагает вам «на веру» готовые итоги, но ведет вас через лабиринт сознания и эмоций героев, открывая читателю весь профиль пройденного ими пути. Поистине, как писал Ленин, «без человеческих эмоций» никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины».

У самых истоков советской разведки, как ее начало и образец, стоит характер Дзержинского. Его духовные уроки нетленны.

Люди обычно легко, гораздо легче, чем принято думать, угадывают фальшь и наигрыш в словах собеседника. Уверенность в собственной непроницаемости часто обманчива. Она основана на терпимости тех, с кем вы имеете дело, или на их смущении, а чаще всего на инстинктивном нежелании вывести вас из подобного заблуждения.

Говорят, Дзержинский с первого же взгляда определял внутреннюю сущность человека. Но, по-моему, главное начиналось за порогом такого проникновения. Способны ли вы сделать действенный вывод из того, что узнали о человеке, или идете на компромисс — вот в чем суть.