Семнадцатая жена

Сомнений не оставалось — певица живее всех живых, и уж точно живее Кристины Ву, честно упоминавшейся в списках погибших. Но у Стефана не оставалось сомнений и по поводу убитой им девушки. И не только из-за её поведения — Мина, не смотря на все свои странности, а точнее благодаря им, без труда распознала бы фальшивку. Клон? Нет. Они тупые и ведут себя как дети. Даже если допустить, что клона долго обучали, он всё равно не смог бы быть Юлией Девил. Она слишком своеобразна, никто не может стать ею специально. В этом певица почти ровна Калисе. Но какие ещё остаются варианты? Двойник, сестра близнец? Мистификация? Первый Общественный без труда мог сделать поддельное интервью, используя старые записи, но зачем? Может, настоящей Юлии никогда и не существовало? Зачем певица, официально не участвовавшая в мероприятиях в Санкт-Петербурге, согласно светской хронике празднующая свой день рождения на берегу озера Цуг в Швейцарии, вообще лично с ними встретилась в забытом подсобном помещении за сценой? И, её видели утром злополучного дня на яхте. Она не могла так быстро добраться до северной столицы России. Значит, Юлии Девил всё-таки две. Зачем? Устраивает подставные концерты в нескольких местах сразу? Одна живёт и радуется жизни, а вторая работает как проклятая? Или всё подставлено и настоящая тёмная дива действительно убита, а её труп ждёт своего часа, чтобы быть кому-то подброшенным? Слишком сложно. Откуда корпорациям было знать, что у Стефана есть пистолет, и он его использует. Жаль не оказалось времени внимательно рассмотреть труп, возможно, он содержал ответы на некоторые вопросы.

Стефан откинулся на спинку дивана. От всех предположений и догадок он почувствовал себя окончательно обессилевшим. Вор посмотрел на часы — прошёл всего лишь час. Стефан решил занять голову чем-нибудь более благодатным и менее изматывающим. В дверь вежливо постучали. Соблюдая легенду, он подождал, придал одежде растрёпанный вид, словно её только что пытались быстро и неправильно одеть и после второго стука, немного приоткрыл её. Проводница, проявив чудеса расторопности, принесла их ужин. Стефан поблагодарил, поставил поднос с чем-то накрытым большой крышкой на стол, расплатился и вновь закрыл и запер дверь, до того как девушка успела как следует выгнуться, чтобы разглядеть Мину. Ни к чему отвечать на лишние вопросы о рыжем парике на вешалке.

Ужин пах удручающе. И от поднятия крышки подноса стало только хуже. Поданная курица до такой степени соответствовала современным модным стандартам экологически-чистого питания, что даже умерла своей смертью. А рис к ней являл собой не что иное, как корм, который бедной птице не додали при жизни. Почему при столь недемократическом оформлении поезда, в его вагоне-ресторане подают пищу, попадающую под конвенцию ООН о нераспространении химического и биологического оружия? Или проводница из вредности решила угостить самым лучшим? Ужин не оставил равнодушной даже Мину, она заворочалась и повернулась лицом к Стефану и курице. Вор перевёл взгляд с курицы на девушку. Куда перевела взгляд курица, сказать было сложно, приблизительно так же сложно, как определить, с какой стороны она могла бы куда-то смотреть при жизни.

— Я сегодня на диете, — заспанным голосом ответила Мина на вопросительный взгляд Стефана.

— Я, скорее всего, тоже.

На обмене односложными репликами их разговор обычно и заканчивался, но после недолгой паузы, девушка задала неожиданный для вора вопрос:

— А кто твои родители?

После того, как Мина узнала, кто на самом деле Стефан, она не задавала ему личных вопросов. Считала, что он всё равно ей соврёт. Запах курицы на неё повлиял?

— Никто. Наркоманы. Я их почти не помню, я сбежал из дома, когда мне было десять лет. Почти сразу после того, как они покончили жизнь самоубийством, — Стефан всегда игнорировал своё прошлое.

Оно просто было таким, каким было, он в нём ничего не изменит. А поэтому не видел причин скрывать его в тех случаях, когда требовался честный ответ. Однако на девушку известие о маленьком беспризорнике из неблагополучной семьи произвело впечатление. Она села на диване и положила руки на стол.

— Ты жил на улице? Хотя, чему удивляться, при твоих способностях. Я в хорошем смысле. То есть, не то что это хорошо, а что ты не виноват, — девушка безуспешно пыталась сгладить неоднозначность своих фраз, но вору было всё равно. Он привык к подобным оборотам, — У меня родители любили друг друга, но я их никогда не понимала. И часто убегала из дома и путешествовала по окрестностям. Но всегда возвращалась.

— Я привычный. Наверно, уже с семи лет ночевал неделями в нашем парке и приусадебном лесу. За ними тогда ещё следили садовники. Потом их всех уволили — нечем было платить зарплату, — новость о собственном лесе заставила Мину ещё раз измениться в лице.

Она с недоумением смотрела на Стефана. Он шумно вздохнул и улыбнулся.