Семнадцатая жена

— Доброе утро, а точнее добрый день дорогие телезрители, с вами Первый Общественный и Кристина Ву. Вы уже пришли в себя после подробностей со вчерашнего открытия саммита? Надеюсь, ответ утвердительный, в любом случае я страдала ради вас куда больше, ибо… впечатлений много нахлынуло, здесь чувствуется всё острее. И надеюсь то, что я продолжаю репортаж в четырнадцать двадцать утра, вы оцените. Часом ранее подошли к концу несколько вводных встреч. Всего же в рамках текущего саммита, напомню, планируется обсудить такие важные вопросы, как доступ иностранных компаний к Северному морскому пути и связанные с этим экологические проблемы, проект ториевой АЭС Евразийская в Казахстане, которая должна обеспечить электроэнергией всю среднюю Азию, поиск консенсуса по гражданской войне на Балканах, экологическиепоследствия аварии на химическом терминале в Западной Африке, гуманитарная катастрофа в ЦА… А вообще переключитесь на Россия Сегодня, я нашла в себе силы выйти из каюты не для того, чтобы вы теперь слушали тягомотину официальной хроники. Мы здесь за сенсациями, не так ли? А сенсации зарождаются не в пыльных конференц-залах под тихий скрип стульев, их корни берутся в непринуждённых беседах и незначительных на вид встречах в местах, где светит солнце, а счастливые несведущие предаются радостям жизни. Именно поэтому я сейчас нахожусь на самой доступной из высочайших точек лайнера, около каскада роскошных открытых бассейнов «Падишаха». Кто кричит мяч?

Марк Говард, погрузившись в лихорадочную дрёму, сидел в глубоком кресле в своей каюте. Его растиражированный прогноз о несостоятельности саммита, казавшийся вначале пророческим, на деле стал заблуждением, грубой ошибкой и выдумкой престарелого политика, впавшего в неимпериалистический маразм. Именно так его характеризовали все мировые газеты после захода лайнера на рейд в Банда-Ачех. Прибытие сначала Дмитрия, а потом Калисы стало подобно тропическому тайфуну у берегов Исландии. Корабль отстал от графика на несколько часов, из-за едва не разразившейся в порту городана северном побережье острова Суматра логистической катастрофы. На борт «Падишаха» прибыли все приглашённые, что нонсенс для любого саммита. На целые сутки разгорелись шекспировские страсти и многоходовая под ковёрная борьба за обладание лучшими каютами. Какой-то самоуверенный топ-менеджер французского холдинга пытался даже выселить самого герцога, но выбрал себе цель не по зубам. Но Марка беспокоила не прошедшая перепалка с французом и не насмешки в прессе, он уже был не в том возрасте, в том числе и политическом, чтобы болезненно реагировать на все движения качелей под названием «средства массовой информации». Он пытался уяснить сам для себя — что затеял Дмитрий. Или Калиса. Или они оба. Что могла означать многозначительная задержка двух непримиримых врагов на шестнадцатой палубе в ночь после отплытия лайнера. Или конфликт интересов не обязательно влечёт за собой личную неприязнь? В узком кругу два столь неординарных человека вполне могли помириться или же никогда и не ссориться. Неужели многочисленные конфликты и споры двух корпораций тогда всего лишь фарс, но во имя чего разыгрывать подобное представление и как долго тогда они могут сотрудничать и в каких сферах? Капризного деспота корпорации Иден герцогНорфолка успел хорошо изучить за последние несколько лет, но вот главу фармацевтического гиганта, также имеющую болезненное пристрастие поиграть на публике, он обходил своим вниманием. Не зря ли?

Впервые о КалисеФокс, талантливом молодом учёном на поприще фундаментальной медицины, заговорили больше двадцати лет назад, когда она удостоилась Нобелевской премии в области медицины. Пресса назвала её открытие без малого эликсиром молодости. Подлинный гений и самородок, казалось, все тайны природы человека ей откроются, дайте только время. Однако её методы несколько раз вызывали сомнения. Например, нашумевший Манский скандал, когда научное сообщество оказалось не в состоянии что-либо официально заявить по поводу тестирования на людях заведомо несовершенных препаратов. Её деятельность и сама личность всегда вызывали самые разные споры, порой совсем не свойственные научному сообществу. Взять хотя бы обсуждение русского происхождения и явно несоответствующих ему имени и фамилии.