Сень

— Таня, а вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? — в голосе Иосифа Виссарионовича прорезались гневные нотки.

— Чтобы мне что-то казалось, я должна иметь хотя бы общее представление о том, что творится в мире, ну и в нашей стране, конечно. Но у меня такого представления вообще нет, я другие проблемы стараюсь решить. Поэтому я делаю лишь то, что был рассчитано Решателем как необходимость для сохранения и развития Советского Союза. Необходимо уничтожить эту дамочку — и ее уже ничто не спасет. Необходимо заменить руководителя Китая…

— Вы — воистину страшный человек. Просто какая-то бездушная машина убийств… И при этом работаете сутками напролет чтобы улучшить жизнь миллионов… У меня просто в голове не укладывается, как это может совмещаться в одном человеке.

— Ничего страшного, поживете еще лет двести — и все у вас в голове уложится.

— Хм… а раньше вы говорили только про двадцать — двадцать пять лет.

— Раньше я не была уверена, что смогу сделать все, что для этого будет нужно. А теперь, хотя еще многое и не сделано, такая уверенность у меня появилась. Остался открытым вопрос, а захочу ли я это сделать… нет, это не шантаж какой, не попытка надавить на вас. Я на самом деле не уверена, что вы — и здесь я имею в виду не лично вас, а всех советских граждан — это сможете правильно использовать. Но чем дольше я смотрю на вас, тем сильнее думаю, что сможете…

Этот разговор случился в июне, а еще в середине мая товарищ Мао Аньин, закончив «домашнюю работу», откинулся на стуле и задумался о предстоящих делах. Вероятно, очень глубоко задумался, так как не заметил, откуда в кресле, стоящем у стены взялась неизвестная женщина.

— Вы кто? — спокойно поинтересовался генерал-лейтенант, — поскольку был уверен, что никто посторонний в дом проникнуть не мог, а жена довольно часто приглашала каких-то родственников для помощи по дому. Но ответ неизвестной женщины его удивил:

— Я — тень. Даже у вашей тени есть своя тень, и это как раз я — и сказано это было по-русски.

— А я… мне говорили, что у вас будет просьба. Я… я готов ее выслушать.

— Думаю, что даже просьбой это назвать нельзя, — женщина теперь говорила по-китайски, на пекинском диалекте. Не совсем, как говорят горожане, но вполне понятно говорила. — Сейчас в стране нашей есть серьезные трудности в экономике, да и с армией не лучшим образом дела обстоят. У Сталина сейчас активно обсуждается вопрос о передаче Китаю не только танков Т-54, но и лицензии на их производство. Причем как самих танков, так и вооружения.

— Это интересно, а откуда вы это знаете? Извините, глупый вопрос…

— Вопросов глупых не бывает, бывают лишь дурацкие на них ответы. Меня послали те, кто заинтересован в этих — да и нескольких других — проектах по перевооружению НОАК. Заинтересован в строительстве у вас нужных заводов, и кое-чего другого. Ну так вот: эти люди заинтересованы потому, что в Китае есть очень важные полезные ископаемые, которых в других странах, а том числе и в СССР, очень мало. А в Китае их много. И если вы, во время визита в Москву, выразите товарищу Сталину свое желание в получении новейшего вооружения в обмен на обеспечение кое-чем промышленности советской, то он, скорее всего, будет склонен такие проекты утвердить. А это резко усилит обороноспособность и Китая, и всех социалистических стран, причем с минимальными затратами именно наших, китайских, средств.

— Но я не планирую визит в Москву!

— Думаю, что вас пригласят туда еще летом. А, возможно, и вашего брата: в Советском Союзе проявился интерес к обустройству на Тайване торговых портов.

— Торговых, не военных?

— Именно торговых. Но для их защиты хотят предложить вашему брату выстроить на острове и завод по производству противокорабельных ракет.

— Все это очень интересно… однако решения о таких совместных работах принимаю не я. Хотя по поводу порта брат вероятно сможет предложение принять без участия ЦК партии…

— Я принесла проекты… нет, проработанные советскими специалистами аргументы, с которыми вы сможете подойти к отцу. Но вы их сами посмотрите и подумайте, будут ли они значимыми для товарища Мао: ведь в Советском Союзе характер вашего отца знают и понимают не очень хорошо. Возможно, они и будут полезны, возможно что и нет… только я попрошу — и вот это и будет моей просьбой — прочитать это в течение двух-трех дней. Я не буду объяснять причин, потому что причины такой просьбы знаю не я…

— Хорошо, можете передать тем, кто вас послал, что я обязательно это прочитаю… — Аньин посмотрел на довольно тонкую стопку бумаг, — завтра. И, — добавил он, предваряя очевидную просьбу, — больше никто этих бумаг не прочтет.

— Спасибо, товарищ генерал-лейтенант, — по-военному ответила странная женщина и… исчезла.