Сентиментальные агенты в Империи Волиен

— Хорошо. Я хочу, чтобы этот суд полностью осудил Волиен за то, что он не сумел обучить свою молодежь правилам, которые вывели его собственные психологи и антропологи в результате своих исследований; за то, что он не сумел вооружить свою молодежь сведениями, которые дали бы ей возможность — молодежи — сопротивляться затягиванию в любую систему идей, кому какая подвернется под руку. Я хочу, чтобы этот суд заявил, ясно и громко, что как минимум три поколения молодежи Волиена, тут мне пора сказать, что и я вхожу в число жертв… — Шиканье, одобрительные восклицания, свист. — …оказались беззащитными из-за того, что их вовремя не снабдили знанием, которое легко доступно любому специалисту, знанием о законах функционирования групп. Что Волиен допустил — нет, что он потворствовал — созданию ситуации, в которой его специалисты приобретали все больше и больше опыта в области психологии группы как первичной ячейки общества, но в которой эту информацию никогда не использовали для влияния на действующие институты общества, остающегося до сих пор архаичной государственной машиной, громоздкой, если не смертельной, смешно сказать, до чего несоответствующей требованиям общества. У нас левая рука не знает, что творит правая. С одной стороны, собирается научная статистика, накапливается техническая информация, делаются открытия. С другой стороны — полнейшая косность и неповоротливость нашей культуры. Я хочу, чтобы Волиену вынесли обвинительный приговор.

Наступило долгое молчание. Все присутствующие на самом деле были под сильным впечатлением. Но беда в том, что в голове каждого билась одна мысль: действительно, похоже, Сириус собирается вторгнуться — мы, конечно, не позволим им так просто — у нас другое на уме…

Спаскок обернулся к присяжным:

— Не желаете ли пойти посовещаться?

Аритамея посоветовалась с помощниками, — с теми, которые бодрствовали.

— Нет, судья.

— Ну, тогда скажите — вы согласны признать Волиен виновным или нет?

Она снова проконсультировалась — не дольше, чем мне потребовалось времени, чтобы написать эту фразу.

— Обвинение довольно справедливо, судья. Волиен и впрямь виновен. Конечно, я принимаю на веру слова губернатора Грайса, что во всех этих книгах написано то, что он сказал.

— Татц и Палуза, — пробормотал Кролгул.

— Ой, хоть вы-то не совались бы в это дело, — возмутилась женщина. — Мне вовсе не нравится ваш вид. Волиен виновен. Это, безусловно, так. Они и впрямь должны были нам все это заранее объяснить. Я сама теперь почитаю кое-что из литературы, теперь, когда мое внимание обратили на эти вопросы. Да. Волиен виновен.

Спаскок подал голос:

— Настоящим объявляю Волиен виновным по пункту Первому «Обвинения». Однако это решение войдет в силу только тогда, когда Специальный Комитет определит, что такое «Волиен», если он вообще сможет это определить. Лишь тогда, когда Волиен будет определен как юридическое лицо, которому может быть вынесен приговор, приговор суда вступит в силу в законном порядке. А теперь объявляется перерыв до завтра. Завтра будет рассмотрен пункт Второй Обвинения.

И Спаскок вышел из зала крупными шагами, очевидно, измученный до предела. Грайс и угрюмый Стил вышли вместе… Было слышно, как Стил говорит: «Если вам разрешается так критиковать свое государство, так какая же у вас тут тирания? Объясните, пожалуйста». Инсент, которого чуть-чуть не перехватил Кролгул, пошел со мной. Как бы то ни было, к данному моменту стало очевидно, что деятельность Кролгула на этой планете благополучно завершена: общее разрушение и деморализация для него — человека Шаммат — еда и питье. Инсент вышел из испытания закаленным, и это хорошее предзнаменование для будущего состояния Волиена во время оккупации его Сириусом и последующего упадка Сириуса: я предлагаю оставить Инсента на Волиене, если у него дела и дальше пойдут в том же духе. Если он не ухитрится вновь не расшатать себе нервы, я думаю, он окажет на местных жителей благотворное влияние.

Только что закончился второй день судебных слушаний. Когда мы собрались сегодня утром, не явилось около половины присяжных; суд не обеспечил им того развлечения, на которое они рассчитывали. Но появилось много волиенцев другого рода, надеявшихся занять их места или хоть какое место в суде: накануне прошел слух, что в суде была сделана попытка серьезной критики государственного устройства Волиена. Когда новые присяжные уселись в своей ложе, все заметили сильный контраст между ними и теми весельчаками, которые остались с предыдущего дня. Среди всех них восседала председатель жюри присяжных, вполне непринужденно державшаяся и готовая к слушанию.

Когда Спаскок в сопровождении помощников появился на своем месте, Аритамея встала:

— Простите, судья.

— Что такое?

— Я всю ночь не спала, — объяснила она не без мелодраматического эффекта.

— Рискну заявить вам, мадам, что это же можно сказать о многих из нас, — попытался улыбнуться Спаскок, бледный и взволнованный.

Зал безмолвствовал. В утренних новостях сообщалось, что космолеты Сириуса готовы нанести удар.