Сэр Найджел. Белый отряд

– Авось воины из нас получатся лучше, чем тюремщики, – буркнул лучник, садясь на свою лошадку.

Но хмурое лицо Найджела уже осветила улыбка.

– Во всяком случае, мы вернули себе то, что потеряли, – сказал он. – Я привяжу ее к седлу перед собой и глаз с нее не спущу, пока мы благополучно не доберемся до Гилфорда.

И они затрусили вперед, миновали часовню Святой Екатерины, вновь перебрались вброд через петляющий Уэй и въехали на крутую улицу, над которой почти смыкались выступающие верхние этажи домов. Слева они увидели монашеский странноприимный дом, где и теперь еще можно выпить кружку доброго эля, а справа встал замок с квадратным донжоном – не серые угрюмые развалины, как нынче, но грозный и бдительный. По ветру реяло расшитое полотнище знамени, а между зубцами парапета поблескивали железные каски часовых. От ворот замка до главной улицы тянулись ряды лавок, и третья от церкви Святой Троицы принадлежала Торольду, золотых дел мастеру, богатому купцу и мэру города.

Он долго с вожделением разглядывал густо-красные рубины на браслете и изящный кубок. Потом погладил пышную бороду, раздумывая, предложить пятьдесят ноблей или шестьдесят: выручить за них можно было все двести. Предложить больше – значит себя же обокрасть. Назначить мало, так юнец возьмет да и поедет в Лондон. Вещи-то редкостные. Правда, одет он бедно, а взгляд тревожный. Наверное, у него спешная нужда в деньгах и, глядишь, цены своим вещам он толком не знает. Надо его прощупать.

– Вещи старые, и найти на них покупателя будет непросто, благородный сэр, – сказал он вслух. – Решить, хороши ли камни, не так-то легко: ведь они тусклые, не ограненные. Однако, если ты за них лишнего не запросишь, я, пожалуй, возьму их, хоть в этой лавке больше продаю, чем покупаю.

Найджел недоуменно нахмурился. В подобной игре ни его смелое сердце, ни крепкие мышцы помочь ему не могли. Тут новая сила брала верх над старой: купец побеждал воина – из века в век выматывая его и ослабляя, пока совсем не подчинил себе, не обратил в рабство.

– Я не знаю, какую назначить цену, почтеннейший, – ответил Найджел. – Торговаться и выгадывать мне и тем, кто носит мое имя, не подобает. Тебе их цена известна, ведь таково твое занятие. У леди Эрминтруды денег нет, а к нам должен пожаловать король, посему дай мне столько, сколько будет честно и справедливо, и на этом покончим.

Золотых дел мастер улыбнулся. Сделка оказалась легкой и очень выгодной. Он думал предложить пятьдесят ноблей, но, право же, грешно дать больше двадцати пяти.

– Ну, возьму я их, а что потом мне с ними делать? – посетовал он. – Но коли тут речь идет о короле, двадцати ноблей я не пожалею.

Сердце Найджела налилось свинцом. На эти деньги не купишь и половины самого необходимого. Видно, леди Эрминтруда переоценила свои заветные сокровища. Но вернуться с пустыми руками нельзя, и раз красная цена им двадцать ноблей, как заверил его почтенный купец, ему остается лишь с благодарностью взять и такие деньги.

– Ну что же, мне печально это слышать, – сказал он. – Но в подобных вещах ты разбираешься лучше меня, а потому я возьму…

– Сто пятьдесят, – прошептал ему на ухо Эйлвард.

– Сто пятьдесят, – повторил Найджел, обрадовавшись, что обрел на этих неведомых путях хотя бы и столь смиренного проводника.

Золотых дел мастер даже вздрогнул. Юнец оказался совсем не таким простодушным воякой, каким выглядел. Открытое лицо и ясные голубые глаза всего лишь ловушка для неосторожных. Никогда еще он так не попадался!

– Пустые слова, благородный сэр, – сказал он, отворачиваясь и побрякивая ключами от своих сундуков. – Однако так уж и быть, себе в убыток дам пятьдесят.

– И сто, – шепнул Эйлвард.

– И сто, – повторил Найджел, краснея при мысли о своей алчности.

– Ну хорошо, бери сто! – вскричал купец. – Обдери меня, как липку, разори и забирай за свои вещи полную сотню!

– Я бы навеки покрыл себя стыдом, если бы обошелся с тобой так скверно, – возразил Найджел. – Ты говорил со мной по-честному, и я никак не хочу чинить тебе убытки. А потому с радостью возьму сто…

– И пятьдесят, – шепнул Эйлвард.

– И пятьдесят, – повторил Найджел.

– Клянусь святым Иоанном Беверлийским! – возопил купец. – Я переехал сюда с севера, где люди слывут прижимистыми, но уж лучше бы мне торговаться с целой синагогой евреев, чем с тобой, хоть ты и благородного рода. Неужто ты и правда меньше ста пятидесяти ноблей не возьмешь? Увы, ты забираешь весь мой месячный доход. Черное для меня выдалось утро! И зачем только ты зашел в мою лавку? – Со вздохами и причитаниями он отсчитал сто пятьдесят золотых монет, и Найджел, не веря своему счастью, спрятал их в кожаную седельную сумку.

Минуту спустя он, весь красный, осыпал Эйлварда благодарностями за дверью лавки.

– Увы, мой благородный господин! Торгаш нас все-таки ограбил, – сказал лучник со вздохом. – Мы получили бы еще двадцать, если бы не уступили так легко!

– Откуда ты знаешь, мой добрый Эйлвард?