Серафим Саровский

Батюшка Серафим приказал вырыть Канавку, чтобы незабвенна была тропа, по которой ежедневно проходит Божия Матерь, обходя Свой удел»¹⁹⁰.

Все свои распоряжения старец объяснял тем, что действует по распоряжению самой Царицы Небесной.

До самой кончины отец Серафим духовно опекал Дивеевских сестёр, помогая им и материально, передавая свечи, ладан, церковное вино, масло лампадное и деньги, что приносили ему паломники.

Многих принимал старец на Ближней пустынке и в келье. Вот впечатления паломницы, относящиеся к 1829 году: «Торопливо войдя в монастырь... была поражена необыкновенным зрелищем: между Успенским собором и противуположным одноэтажным домом точно волны двигались густыя массы народа»¹⁹¹

. Все стремились увидеть и получить благословение старца Серафима: нищие и богатые, здоровые и калеки. Народная молва приписывала и тайные посещения старца императором Александром I перед своей смертью, великим князем Михаилом Павловичем в 1825 или 1826 году. Приведём здесь слова А. Д. Иноземцева: «Года посещения Великим князем Михаилом о. Серафима лучше не обозначать: Мих. Пав-ч был в Пензе и Тамбове только раз, — в сентябре 1817 г., а Император Александр в августе 1824 г. Ни о каких других приездах из сведений в архиве Пензенск. губ. управления нет»¹⁹². Лица царствующей фамилии не иголка в стоге сена, каждый шаг под пристальным вниманием окружающих. Добавлю ещё слова игумена Исайи (Путилова), относящиеся к 1843 году: «Наш Тамбов от нас 350 вёрст, к тому же и тракту этого, кажется, нет хуже на свете — места степные, нет ни квартир, ни даже порядочной воды»¹⁹³. Если учесть ещё разбойничьи шайки, то становится ясно: ехать инкогнито в таких условиях было небезопасно, да и невозможно.

В последнее время возникла легенда о встрече отца Серафима и Пушкина. Создала её исследователь рисунков Пушкина Любовь Алексеевна Краваль. Путёвку в жизнь это предположение получило после опубликования материалов Санкт-Петербургской научной конференции «Пушкинская эпоха и христианская культура» в 1994 году. Доклад назывался так: «...И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился...»¹⁹⁴.

Читая статью Краваль, хочется думать, что встреча Пушкина и отца Серафима состоялась. Это льстит нашему самолюбию: как же, величайший поэт был на нашей земле, в гостях у величайшего православного подвижника.

В своей работе Краваль спрашивает: «Как узнать? По стихам? По намёкам? Но намёк есть намёк — вещь тонкая, неопределённая. Скажем, в ответе Пушкина митрополиту Московскому Филарету были такие стихи:

Твоим огнём душа согрета,Отвергла мрак земных сует,И внемлет арфе ФиларетаВ священном ужасе поэт.

Пушкин исправил:

Твоим огнём душа палима,Отвергла мрак земных сует,

И внемлет арфе СерафимаВ священном ужасе поэт.

Может быть, кому-то и почудится в этой замене имён, в этой разнице «температур» (Филарета — согрета, Серафима — палима) пророческая весть о Серафиме Саровском, а другой скажет, что это всего лишь игра рифм, требование цензуры, случайность...». Интересное умозаключение: верить тому, что «чудится», а не тому, что на самом деле происходит. И не надо за многословием пытаться спрятать правду — да, именно требование цензуры заставило Пушкина изменить последнюю строфу. И ещё один штрих, упущенный автором: переписка Пушкина и митрополита Филарета состоялась в январе 1830 года, а вот первая поездка поэта в Болдино и предполагаемое знакомство со старцем Серафимом — это уже осень 1830 года.

Далее Краваль пишет: «Или, скажем, в стихотворении “Отцы пустынники и жены непорочны” поэт написал сначала “святые мудрецы”, а потом исправил на “отцы пустынники”. Разве нельзя предположить, что Пушкин подыскал слова, точнее и ёмче обозначившие Святого Серафима Саровского?»

Изначально известно, что данное стихотворение является литературным переложением молитвы Ефрема Сирина, который по своей жизни был отшельником и пустынножителем. В святоотеческих тропарях подобных людей прямо называли «пустынными жителями» или «богоносными отцами».