Серафим Саровский

Весь монастырский двор был запружен толпой, через которую невозможно было пробиться. О. Иерофей рассказывает, что однажды он не мог пройти из своей келлии в храм Успения, — так плотна была толпа во дворе монастыря и с оборванной рясой он принужден был вернуться обратно. Был момент, когда думали, что толпа разнесет сень, сооруженную Государем Императором над Святыми мощами преподобного Серафима. Немудрено, что для водворения порядка в этой толпе, выведенные из терпения нижние полицейские чины и позволяли себе иногда очень грубое обращение с богомольцами. Что касается постановки стражников у раки, то, по словам о. Иерофея, это вызвано силою обстоятельств, т. к. монахи не могли бы справиться с толпой; поставлены стражники со времени пребывания в Сарове Государя Императора…

Во время наибольшего стечения богомольцев в Саров, т. е. со дня посещения монастыря Государем Императором и до половины Августа народ допускали для поклонения в монастырь как по билетам, так и без билетов. По билетам допускались все интеллигентные богомольцы, а также все, остановившиеся в гостиницах; без билетов — все прочие. Этот порядок был установлен не Старынкевичем, а Тамбовским губернатором и Управляющим Московской Синодальной конторы князем Ширинским-Шихматовым и оправдывался желанием овладеть массой богомольцев, разбив ее на части. Одна часть по билетам допускалась в монастырь и в церковь с главного входа (Св. ворота), другая, безбилетная с восточных, задних ворот, — в монастырскую ограду и с северных ворот — в храм («цепью»). Кроме того, дабы не стеснять богомольцев, желающих приложиться к Святым мощам, по просьбе Старынкевича, паломники не допускались ко Св. причастию в Успенском храме и приобщались в других монастырских церквах, для чего также выдавались билеты. Выдача билетов производилась как полицией, так и монахами заведующими гостиницами…»^{606}

Торжества прославления преподобного Серафима Саровского прошли на высоком организационном уровне. Действия огромной массы народа были спланированы и направляемы в нужное русло. Все попытки экстремистов пресекались на корню. Следует отметить, что уважение к преподобному Серафиму, вероятно, было и в стане революционеров — не было зафиксировано ни одного действия, направленного на срыв праздника, все поползновения направлялись только в адрес императорской фамилии. 22 июля 1903 года нижегородский губернатор генерал-лейтенант Павел Федорович Унтербергер опубликовал обращение ко всем жителям губернии:

«Государь Император, возвращаясь из Саровской пустыни, изволил обратиться ко мне на Царской платформе близ г. Арзамаса со следующими словами:

«Я в восторге от встречавшего Меня народонаселения Нижегородской губернии и от того примерного порядка, который им самим же поддерживался на всем пути. Желаю, чтобы это дошло до народа».

Счастлив возвестить всему народонаселению Высочайше вверенной мне губернии Высокомилостивые слова Его Величества, которые вызовут в сердцах всех жителей восторженный отклик, будут передаваться из рода в род и напоминать народу о светлых днях пребывания Его Величества Государя Императора и Их Величеств Государынь Императриц в пределах Нижегородской губернии»^{607}

.

Но с каким бы восторгом ни преподносился праздник прославления преподобного Серафима, как бы ни говорили о единении народа и самодержавной власти, 1903 год можно назвать годом, когда в стране началось неуклонное падение в бездну, завершившееся 1917 годом.

«Ощущение приближения чего-то нового, неизвестного (и поэтому пугающего) отмечали многие современники последнего царя. Поэтесса Зинаида Гиппиус, пытаясь объяснить происходившее в конце XIX — начале XX столетия, писала: «Что-то в России ломалось, что-то оставалось позади, что-то, народившись или воскреснув, стремилось вперед… Куда? Это никому не было известно, но уже тогда, на рубеже веков, в воздухе чувствовалась трагедия»^{608}.

Тревожные нотки мы встречаем и в телеграмме тамбовского духовенства, направленной на имя императора в день второй годовщины прославления Серафима:

«От древних дней в годины скорби своей русский Народ навык просить помощи у своих небесных защитников. И ныне во вторую годовщину прославления Преподобного Серафима, среди бед и скорбей, обышедших отечества наше от врагов внешних в тяжкой войне и врагов внутренних, он десятками тысяч до тесноты наполнил Саровские храмы и окрестности и со слезами у раки Преподобного вместе с нами и братией обители взывает молитвами Святого Серафима укрепи Господи Державу Благочестивейшего Государя Нашего. Даруй Ему победу над врагами. Пошли Ему и Наследнику Его Свое небесное благословение и утешь Их светлыми днями долголетнего славного царствования.

Вашего Императорского Величества смиренные богомольцы

Иннокентий,

Епископ Тамбовский и Шацкий,

Константин, Епископ Самарский и Ставропольский

и Саровский игумен Иерофей с братией»^{609}.

На телеграмму последовал высочайший ответ: