Серафим Саровский

«Епархиальное управление просит Отдел управления Темниковского уисполкома оказать содействие к ликвидации «тихоновщины» путем регистрации церквей за обновленческими религиозными общинами. Самочинного же Темниковского уездного Церковного управления с Епископом Димитрием во главе ни в коем случае не регистрировать.

Макарий»^{701}.

Жаловались в Темниковский исполком на «засилье» последователей патриарха Тихона и из Сасовского викариатства:

«Темниковский уезд, в связи с приездом в гор. Темников Епископа Тихоновского Дмитрия Поспелова, имеющего обследовать Темниковск. и Спасский уезды, все за исключением немногих приходов, перешел на сторону б. Патр. Тихона, этот факт заразительным образом стал отражаться на селах соседних Рязанской епархии… потому необходимо через Губ. Отд. Упр. пресечь и попытку к зарегистрированию как Епископа Дмитрия… что будет шансом к ослаблению их работы.

За Председателя Доброхотов и секретарь Гранатов»^{702}.

Власти не зарегистрировали ни управление, ни общину епископа Димитрия (Поспелова), который по распоряжению губотдела ОГПУ был арестован в конце декабря 1923 года и в 1927 году находился в ссылке. Несмотря на все старания советской власти, ввести обновленчество в Тем-никовском уезде насильственным образом не удалось.

Вплоть до закрытия Саровского монастыря сюда не прекращались потоки паломников из Москвы, Вологды, Астрахани и других городов, желавших посетить один из главных оплотов истинного православия. Как докладывал секретный сотрудник Скворцов, «Отношение к живой церкви враждебное… Активных работников в Сарове около 10 человек, во главе игумен Руфин, благочинный Игнатий[123], казначей Стефан[124]

»^{703}. Этот же секретный сотрудник 22 июля 1923 года сообщал, что в Сарове ожидается приезд патриарха Тихона на торжества 1 августа^{704}. Желание святейшего, конечно, было невыполнимо. Но взаимоотношения святейшего патриарха Тихона с руководством Саровского монастыря существовали — в октябре из Москвы в Саров приезжал неустановленный протоиерей, с которым игумен Руфин уехал в столицу на прием к патриарху. 16 ноября в Сарове побывал викарий Московской епархии епископ Алексий (Готовцев)^{705}. В начале декабря, после повторного посещения Москвы и приема у патриарха, игумен Руфин вернулся с бумагой, адресованной епископу Тамбовскому Димитрию:

«Согласно резолюции Святейшего Патриарха Московского и всея России Тихона от 5 декабря 1923 г. за № 571 сообщается Вашему Преосвященству, что Саровская обитель подчинена временно Его Святейшеству.

Член Священного Синода при Святейшем Патриархе

Архиепископ Петр.

Декабря 5 дня 1923 года. № 174.

Москва. Донской монастырь»^{706}.

Можно сказать, что вплоть до кончины Святейшего патриарха Тихона Саровская обитель по своему статусу относилась к ставропигиальным монастырям, то есть подчинялась непосредственно патриарху.

«Настоящим сообщаю, что Саровский игумен Руфин вел и ведет агитацию в пользу Патриарха Тихона, разсылает по всей России через прибывающих священников и через толковых богомольцев Воззвания старцев Оптиной пустыни^{707} и Воззвание Патриарха Сербского Лазаря^{708}. В этих воззваниях проклинаются «живоцерковники», а пострадавших за тихоновщину провозглашают мучениками.

Воззвания переписывались отдельными переписчиками так приблизительно около сотни экз.»^{709}.

Чувствуя у себя под боком такого опасного соседа, власти Темникова пытались задушить обитель экономическими репрессиями. В июле 1923 года обитель вынуждена была заплатить 40 миллиардов рублей за страховку церковного имущества. На общем собрании принято решение о закупке на 15 миллиардов рублей 150 пудов хлеба. Надо было думать о зиме и откладывать деньги на закупку дров. Но 2 октября Общий отдел УИКа выписывает предписание об уплате в течение десяти дней пересчитанного квартирного налога за жилую площадь, занимаемую монашествующими за июнь, июль, август и сентябрь. Причем за эти месяцы монастырь уже заплатил по 637,5 миллиона рублей. Новые ставки, установленные в золотом эквиваленте, увеличились в тысячу раз^{710}. Весьма аргументированно составив жалобу, приложив к ней список нетрудоспособных членов общества и заявление об отказе от проживания в трех корпусах, оставляя за собой только корпус, называемый «Длинный коридор», и корпус от водонапорной башни до задних ворот, саровские монахи направили ее в губернский центр. Заключение Пензенского губернского жилищно-земельного стола, вероятно, было совершенно неожиданным для темниковских законотворцев: