Серафим Саровский

«Общее заключение таковое, что просьбы просителей (имеются в виду заявления Саровского, Санаксарского и Рождественского монастырей. — В. С.) Жилищно-земельный стол полагал бы необходимым удовлетворить по тем соображениям, если к ним будут предъявлены высокие ставки квартирной платы по 1-й категории, то вряд ли монашествующие окажутся платежеспособными: либо они совсем оставят занимаемые помещения, или уплотнятся до крайних пределов, а это безусловно невыгодно для Коммунального Хозяйства так как во-первых здания будут пустовать без всякой пользы и выгоды, во-вторых эти здания без надзора и хозяйственного постоянного ухода будут неизбежно постепенно разрушаться и расхищаться. Подобные явления наблюдаются даже в г. Темникове — центре города»^{711}

.

Монахи в своем заявлении сделали акцент на том, что власти в декабре 1921 года передали под охрану монастыря семь зданий, в мае 1923-го, после закрытия детского дома, к ним добавились еще два больших корпуса в три и четыре этажа. За охрану монастырь не просил никакой оплаты и даже делал текущий ремонт. Взвесив все «за» и «против», советская власть признала свою неправоту и то, что изъять методом наскока золотые рубли, которых якобы в монастыре спрятано было много, не удалось. Вот как описывается Саровская пустынь агентом ОГПУ в 1923 году: «Саровская обитель находится в следующем положении: монахов всего 160 человек, помещение занимают: три корпуса вместимостью 330 кв. саж. и еще вне ограды занимается совхозом 5 построек, лесничество 6 домов, п/т отдел-2. Флигелей свободных продаются 10 помещений и 1 помещение под фельдшерским пунктом и никем не занимаемых 7 помещений»^{712}. В самый критический момент лета 1923 года игумен Руфин обратился к милосердным христианам за помощью^{713}

. Православные россияне откликнулись на эту просьбу и помогали, кто как мог. Так, в декабре 1924 года прихожане общины Святой великомученицы Варвары в Нижнем Новгороде передали в обитель 38 рублей^{714}.

С каждым годом надзор за монашествующими и паломниками становился все более пристальным. Штатным и секретным сотрудникам предписывалось подавать в ОГПУ оперативные сводки два раза в месяц: 15-го и 30-го числа, в которых подробно сообщать о приезжих, указывая фамилию, имя, отчество, «2) Откуда происходит, где служит и занимаемая должность. 3) Когда прибыл и когда убыл. 4) У кого в келье или номере проживал. 5) Чем себя на Ваш взгляд проявил. В случае приездов лиц высшего духовного звания… о таковых сообщайте тут же»^{715}

. «Зачистки» монастырских гостиниц проводились регулярно, Так, например, уполномоченный ГО ОГПУ Никифоров, «будучи в служебной командировке в так наз. Саровской пустыне» в январе 1924 года, докладывал о проживающих «без определенных занятий и подчас не имеющих обсалютно никаких документов. Часть из этих принадлежит к б. членам Полиции, полковники, дух. звания и пр.»^{716}. Девять человек были арестованы и направлены этапом в Темников для выяснения личности и наложения штрафа. Несмотря на слежку и возможные аресты, в Саровскую пустынь продолжали приезжать (иногда и нелегально) церковные иерархи. 31 мая 1924 года в обитель приехал митрополит Уральский Тихон (Оболенский)[125]

. Владыка пробыл три дня, участвуя в богослужениях и выступая с проповедями, в которых агенты ОГПУ услышали слова против богоборческой власти. «Толпа была озлоблена и показывала на стоящих милиционеров: вот, коммунисты, поносят бога и издеваются над религией. Некоторые хотели подойти к ответработникам и сорвать шапки. Недавно пребывал митрополит из Москвы, служил обедни и вечерни. Монахи встречали его за четыре версты с поднятыми иконами словно святого. Митрополит говорил на проповедях, обращаясь к прихожанам, что молодежь идет в комсомол. «Пускай идет, вы не держитесь ее, — говорил он. — Ибо скоро придет время, и религия победит все, и с поникшей головой вернутся обратно коммунисты. Осознают они, что такое есть отрешение от церкви и пойдут по заповеди по настоящим путям, истинным и праведным». После проповеди митрополит предложил молящимся петь вместе «Христос воскрес!». Настроение было приподнятое. Если бы коммунисты выступили в этот момент против, то их, безусловно, разорвать могли бы. Народ свирепый, идет за 500 и 1000 верст и ему ничего не говори. Митрополит при уезде, благословляя всех направо и налево, проповедью призывал верить в Бога и говорил следующее: «Бойтесь врагов наших, ведь они скоро пойдут за нами». Еще он говорил: «Верьте в мощи и не забывайте места этого святого». Народу было скопление такое, что везде были люди — человек до трех тысяч и даже больше. Они попросили митрополита прибывать еще раз в Саров»^{717}.

Весь июль, до праздника памяти преподобного Серафима, в Сарове проживал епископ Тамбовский Димитрий (Поспелов), также выступавший со смелыми проповедями.