Серафим Саровский

Елена Васильевна родилась в 1805 году в дворянской семье и проживала со своим братом в селе Нуча Ардатовского уезда Нижегородской губернии. В 17 лет Елена отказалась от мирской жизни и по благословению старца Серафима в 1825 году вступила в Дивеевскую общину. Ее трудами были освящены храмы Рождества Христова и Рождества Пресвятой Богородицы, пристроенных к Казанской церкви. Для выполнения послушания церковницы и ризничей Елена была пострижена в рясофор по просьбе отца Серафима саровским иеромонахом Илларионом[81]. До самой своей смерти Елена несла все тяготы монашеской жизни без ропота наравне со всеми, не признавая себя за начальницу девичьей общины. В метрической книге за 1832 год о ее кончине записано: «№ 9. Двадцать девятаго мая при церквах живущая девица Елена Васильева госпожа Мантурова, 28 лет (умерла. — В. С.), которую погребали и подписались священник Иоанн Григорьев, дьякон Иван Никитин»^{415}

. 6 октября 2004 года монахиня Елена причислена к лику святых РПЦ.

«Великим постом 1829 года наконец пришло официальное распоряжение Баташевской конторы [о] пожертвовании Дивеевской обители трех десятин земли по просьбе батюшки Серафима и обещанию генеральши Постниковой. Отец Василий свидетельствует, что отец Серафим был в таком восхищении и в такой радости, что и сказать нельзя. Ведь оставалось неисполненным единственное приказание Царицы Небесной: Мельничная община все еще не была обнесена канавкою и валом. Михаилу Васильевичу Мантурову, бывшему тогда в Сарове, батюшка дал кадочку меда и приказал, чтобы все сестры собрались и когда обойдут эту землю, то скушали бы мед с мягким хлебом. Когда же начнут обходить эту землю, то ввиду глубокого снега запастись камешками и класть их между колышками, расставляемыми землемером. Отец Серафим говорил, что когда растает снег, колышки упадут и некоторые затеряются или их на другое место вода снесет, а камешки останутся на своем месте. Приказание его было, разумеется, исполнено в точности.

Весной отец Серафим велел опахать эту землю сохой по одной борозде три раза, при этом должны были присутствовать Михаил Васильевич Мантуров, отец Василий и старшие сестры. Землю опахивали по положенным по меже камешкам, так как многие колышки действительно затерялись или оказались на других местах. Когда же земля высохла совершенно, то отец Серафим приказал обрыть ее канавкою в три аршина глубины и вынимаемую землю бросать внутрь обители, чтобы образовался вал также в три аршина, говоря:

— Вы и землю-то, когда роете, не кидайте так и никому не давайте, а к себе в обитель — и складывайте.

Для укрепления вала он велел насадить на нем крыжовник.

— Когда так сделаете, — говорил батюшка, то никто через канавку эту не перескочит…

Батюшка Серафим приказал вырыть Канавку, чтобы незабвенна была тропа, по которой ежедневно проходит Божия Матерь, обходя Свой удел»^{416}

.

Все свои распоряжения старец объяснял тем, что действует по распоряжению самой Царицы Небесной.

До самой кончины отец Серафим духовно опекал Дивеевских сестер, помогая им и материально, передавая свечи, ладан, церковное вино, масло лампадное и деньги, что приносили ему паломники.

Многих принимал старец на Ближней пустынке и в келье. Вот впечатления паломницы, относящиеся к 1829 году: «Торопливо войдя в монастырь… была поражена необыкновенным зрелищем: между Успенским собором и противуположным одноэтажным домом точно волны двигались густыя массы народа»^{417}. Все стремились увидеть и получить благословение старца Серафима: нищие и богатые, здоровые и калеки. Народная молва приписывала и тайные посещения старца императором Александром I перед своей смертью, великим князем Михаилом Павловичем в 1825 или 1826 году. Приведем здесь слова А. Д. Иноземцева: «Года посещения Великим князем Михаилом о. Серафима лучше не обозначать: Мих. Пав-ч был в Пензе и Тамбове только раз, — в сентябре 1817 г., а Император Александр в августе 1824 г. Ни о каких других приездах из сведений в архиве Пензенск. губ. управления нет»^{418}. Лица царствующей фамилии не иголка в стоге сена, каждый шаг под пристальным вниманием окружающих. Добавлю еще слова игумена Исайи (Путилова), относящиеся к 1843 году: «Наш Тамбов от нас 350 верст, к тому же и тракту этого, кажется, нет хуже на свете — места степные, нет ни квартир, ни даже порядочной воды»^{419}. Если учесть еще разбойничьи шайки, то становится ясно: ехать инкогнито в таких условиях было небезопасно, да и невозможно.

В последнее время возникла легенда о встрече отца Серафима и Пушкина. Создала ее исследователь рисунков Пушкина Любовь Алексеевна Краваль. Путевку в жизнь это предположение получило после опубликования материалов Санкт-Петербургской научной конференции «Пушкинская эпоха и христианская культура» в 1994 году. Доклад назывался так: «…И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился…»^{420}.