Серая радуга

Кристо понимал. Своим положением Лори была как раз обязана тому, что слишком хорошо танцевала. И как-то… гм, увлеклась. Настолько, что почти протанцевала исход Светлоликих из мира, отказалась уходить и отдавать свои силы — и получила в наказание и «слепую магию», и постылое бессмертие.

А потом он проследил маршрут богини, и ему стало уже совсем не по себе.

— Вот же ж…

Лорелея шла туда, где в одиночестве так и стоял Макс Ковальски.

— Ну, ты ж не думаешь, что он… — начал Кристо, хотя сам не мог придумать, что хочет сказать. В голове крутилось все то же досадливое «вот же ж».

А ведь Макс не уходил с праздника именно поэтому. Трусость, ничего больше. Не знал, что сделает, если увидит Лорелею, поэтому и переносил общее веселье на нормальном удалении от всех. Вот только когда он увидел ее — бежать было поздно, ноги просто в землю вросли, и он молча наблюдал, как она приближается, а в глазах у нее сияет улыбка.

Прохладные пальчики сжали ладонь, коснулись щеки. Лори приветственно и даже с шутливым укором заглядывала в его глаза: ты вернулся? А почему сразу же не пришёл ко мне? Ну, ладно, прощаю, но это только потому, что я очень рада тебя видеть. И в честь праздника.

— Лори… — прошептал он и не услышал голоса.

Но она расцвела, когда по его губам прочитала свое имя. Прижалась к его щеке теперь уже своей щекой, отступила назад, игриво подмигнула и кивнула в сторону шепчущихся гостей — мол, что они понимают, да? Гости тут же смолкли, начали отступать и прятать взгляды — мало ли…

Они были одни, на удалении ото всех, и Лори смотрела на него, лукаво наклонив голову, обычно червонного золота волосы почему-то начали в сумерках казаться просто золотыми — достойная драгоценная рамка для прекрасного лица…

Да ну, брось, — сказал внутренний голосок. Ты ее любишь, она тебя любит — чего еще надо? Не выпендривайся, или ты заразился меланхолией у Мечтателя? Проблем себе ищешь?

Лори взяла его за руку и потянула. Тянула и улыбалась, и Макс не сразу понял, что ее путь лежит к танцующим, которые замедлили движения и стараются не бросать взгляды в их сторону, но всё равно изумлённо шепчутся…

Они же знали ее историю — большинство из них.

Он знал тоже.

Макс Ковальски постарался выключить внутренний голос, да и слух тоже. Ему нужна была глухая, неразбавленная тишина в мыслях.

— Лори, — заговорил он, борясь со словами, их непременно надо было вытолкнуть изо рта. — Лори, подожди…

Он не мог только не видеть и не чувствовать. И ее озаренное улыбкой лицо было перед ним по-прежнему — живое, счастливое — и ее рука все так же сжимала его ладонь и настойчиво тянула туда, где звучала музыка.

— Лори, я просто… мне нужно сказать тебе… не я.

Она все еще улыбалась, но удивленно приоткрыла глаза: что он говорит, почему не идет за ней? Макс опустил руку, так что ей пришлось разжать пальцы. Недоумение из глаз начало распространяться на лицо.

— Это не я, Лори, — выдохнул Ковальски. — Я не твой избавитель, даже не… я не Оплот Одонара. Самозванец. Детям… пришлось придумать это, чтобы спасти мне жизнь, но я никогда… всё так вышло…

Он не сразу понял, что уже после слова «самозванец» у него пропал голос, и он просто шевелит губами, глядя на то, как меняется ее лицо, пропадают с него остатки счастливого сияния. Лори приоткрыла губы, как будто хотела что-то сказать, потом вспомнила, что не разговаривает, удивленно посмотрела на свою руку, которая только что выскользнула из его ладони, попятилась…

Макс шагнул следом, потому что ему показалось, что она пошатнулась и сейчас упадет, но Лорелея остановила его жестом. Теперь она смотрела на него с холодным отвращением, как на мерзкого грызуна, который выводит из себя и не дает покоя.

— Лори…

Что он хотел ей объяснить? Что сказать? Она не желала слушать: подняла руку и словно провела воздушную черту, отмечая расстояние метра в три, как границу. Он попытался еще что-то сказать, шагнуть, но она плотно сжала губы и повторила жест. Еще раз. И еще раз.

— Хорошо, Лори, — пробормотал Макс, сдаваясь, — я не подойду. Никогда.

У него возникло странное ощущение, будто они стоят по разные стороны толстого, непробиваемого стекла: хочешь дотронуться — и не можешь! Богиня, не глядя на него больше, развернулась и покинула сад. Макс остался один. И явно не собирался торчать под перекрестьем взглядов, в центре шепотков: он исчез куда-то тихо и незаметно, просто растворился, как и полагалось при всей его подготовке.

— Во жухляк, — пробормотал Кристо. Слышно-то ничего не было, да и Ковальски стоял к ним спиной, по губам не прочитаешь… Но уж он-то понимал — что Макс мог сказать Лорелее.

Машинально тут же прикрылся, чтобы не получить от Дары по голове за ругательство, но Дары рядом не было. И там, где она стояла только что, ее не было: видно, растворилась почему-то тоже.