Сердце дьявола

— Ну, например, сделать пластическую операцию по удалению груди.

— Да? — Боря опустил взгляд на виднеющиеся в прорези блузки груди. — Знаешь, а ведь мне наплевать. Я подумал, что не так уж они мне и мешают. А насчет двух этих сучек… ты, похоже, меня не очень внимательно слушал. Дело не в Марине. И даже не в плане. Мне просто это нравится.

— Но ты же понимаешь, — сказал Волин, глядя Боре в глаза, — что тебе не удастся уйти. Дом оцеплен милицией. Если не веришь, можешь посмотреть в окно. Боря снова захохотал. Смех был неприятным, издевательским, зловещим.

— Значит, ты снова за свое, да? Ты, ублюдок, ни хрена не понимаешь нормального обращения. Тебя тоже нужно тыкать мордой в г…о, да? Почему вы, уроды, всегда считаете, что остальные глупее вас? Думаешь, я не видел твоих людей, когда шел сюда? Стоит мне раскрыть занавески, и какой-нибудь хитрожопый м…к с ружьем тут же вышибет мне мозги, да? Ты этого хочешь? — Волин молчал. — Я, кажется, задал тебе вопрос. Ты что, думаешь перехитрить меня, ублюдок? По-твоему, я кто — полный идиот? Это вы идиоты, — Боря наклонился вперед, в глазах его засверкало бешенство. — Я сумел обмануть вас всех. Обману и сейчас.

— Не горячись, я не хотел причинить тебе зла. Наоборот, думал закончить это дело с пользой для нас обоих. Мы можем договориться.

— О чем мне с тобой договариваться?

— Ну, допустим, ты убьешь этих женщин. Допустим даже, что тебе удастся уйти. И что ты будешь делать дальше?

— Для такого умного парня, как я, всегда найдется дело в таком городе, как этот.

— Рано или поздно тебя все равно поймают. Только в следующий раз с тобой не станут церемониться. Теперь мы знаем о тебе почти все. Боря откинулся в кресле и притянул Катьку к себе. Прижал острие ножа к тонкой шее, прямо под подбородком.

— Ну и что же ты знаешь? Известно ли тебе, например, когда умрет эта сучка? Или твоя стервоза-жена? Или ты сам? А что еще важного ты знаешь? Волин посмотрел на него исподлобья.

— Я, например, знаю, что ты — самый обыкновенный психопат, а вовсе не гений зла, кем себя мнишь. Строго говоря, тебя вообще не существует. Ты — убогая фантазия. Фальшивка. Чтобы убить тебя, не нужно даже убивать тело. Достаточно уложить Володю на полгода в психиатрическую клинику, и ты перестанешь существовать. Боря побледнел, губы его подобрались, обнажив два ряда белых зубов.

— Ты врешь, сука, — процедил он. — Я — настоящий. Фальшивка — Марина. А урод Вовчик и вовсе ни при чем. Он сейчас сидит дома, хнычет в кулачок, придурок сопливый. Волин криво усмехнулся.

— Ну уж нет. Ты сам сказал, что, когда появился ты, Марина уже была. Боря задумался на секунду, а затем отрицательно покачал головой:

— Это неважно.

— Нет, важно. Ты боишься.

— Кого? — скривился Боря. — Тебя? Или этих уродов с пушками, которые стоят на улице? Мне плевать на вас. Я сильнее и умнее.

— Не нас. — Волин вдруг понял, что нащупал ахиллесову пяту сумасшедшего. Спасибо психиатру. — Конечно, не нас. Нас, возможно, тебе удастся обмануть. Но ты не сможешь обмануть Володю. Он настоящий хозяин тела. Того тела, в котором сейчас находишься ты. И в котором жила Марина.

— Ты о чем говоришь, сука? — Боря озадаченно взглянул на Волина.

— И убить его ты не в силах. Нравится тебе это или нет. Каждую секунду своего существования тебе придется бояться, что в один прекрасный день Володя расправится с тобой так же, как ты расправился с Мариной. Потому что настоящий — именно он. Он, а не ты.

— Ты лжешь. Я видел свидетельство о своем рождении. Я — Борис Алексеевич Рибанэ. — В голосе Бори отчетливо прозвучали тревожные нотки.

— А свидетельство о смерти ты видел? Конечно, нет. Папа не стал бы тебе его показывать, а Володе это было ни к чему! — Волин полез в карман пиджака и вытащил отчет, отданный ему сегодня парнем в бейсболке. — Читай. Рибанэ. Марина Алексеевна и Владимир Алексеевич. А Боря умер в возрасте нескольких месяцев! Очевидно, смерть брата настолько потрясла Володю, что он придумал себе другого Борю. Тебя, ублюдок! Боря одной рукой взял листок, развернул, пробежал строки глазами. Это был удобный момент для того, чтобы кинуться на него, но Волин слишком боялся за жизнь дочери. Боря дочитал, перевернул справку, отшвырнул ее в сторону.

— Дерьмо. Таких бумажек я и сам могу написать сколько хочешь. Это ничего не значит. Он… — Боря вдруг замолчал, на долю секунды лицо его неуловимо изменилось, с него словно стерли черты жестокости. Однако уже через секунду Волин увидел прежнего Борю. В глазах его бушевала ярость. — Заткнись! — странным визгливым тоном завопил он. — Я сказал, заткнись. Не смей лезть в мои дела. Мне решать, что лучше. Серебристое лезвие ножа вдавилось в Катькину шею, и из-под стали вдруг выползла яркая капелька крови. Волин напрягся, готовый в любое мгновение броситься на психопата. Краем глаза он видел стоящую у дверей жену. Рот ее был приоткрыт, глаза выпучены от страха.