Сердце Феникса

С другой стороны, Януэлю следовало пренебречь соображениями жреца. Конечно, сказанное последним выглядело убедительно, но разве не стремился он сбить с толку юного фениксийца, дерзко рассматривая его как подданного императора. Ордена, связанные с остальными Хранителями, пристрастно относились к фениксийцам, упрекая их в использовании мощи Фениксов в своих собственных целях. Против последнего трудно было что-либо возразить. Члены лиги не довольствовались почитанием Фениксов; они с их помощью производили оружие и продавали его! Тем более что любое государство Миропотока было счастливо, если удавалось заполучить магические клинки, побывавшие в руках фениксийцев…

Усевшись на пол возле угасшего камина, Януэль еще раз мысленно перебрал эти обстоятельства. Юноша покачал головой: нет, он не мог одобрить подобный образ действий членов лиги. У него никогда и в мыслях не было рассматривать Фениксов всего лишь как источник власти. Прежде всего он ощущал в них биение дремлющей жизни, ожидающей пробуждения, – и это притягивало его.

Настал час обеда. Поднявшись, юноша распахнул двери своей комнаты.

– Предупредите Сол-Сима, – бросил он ожидавшему у порога слуге.

Глядя, как тот со всех ног помчался выполнять указание, Януэль усмехнулся и надвинул на голову капюшон своего одеяния.

Фениксиец и служитель Грифонов углубились в сеть переходов и узких лестниц. В отличие от вчерашнего в крепости царило тяжелое молчаливое ожидание. Об этом свидетельствовали вытянутые лица слуг и приглашенных на празднество гостей. Януэль обратил к лиге молчаливую мольбу о ниспослании помощи: чтобы вынести груз возложенной на него ответственности, ему потребуется немало сил. К тому же на него давила эта витавшая в воздухе тревога.

Жрецы размещались на трех этажах, над принадлежавшими им помещениями находились апартаменты самого императора. По пути Януэль подметил, что грифийский халцедон, один из символов империи, уступает по блеску эфериту, днем излучающему золотистый свет. Сол-Сим привел его в просторную залу, где уже начали собираться к обеду служители Грифонов.

Человек двадцать, расположившись вокруг столов черного дерева, тихо беседовали. Все они были так или иначе отмечены знаком Грифона. Одних выдавали лишь несколько белых перышек и скрюченные пальцы, за спиной других, чьи лица были отмечены печатью страдания, виднелись орлиные крылья. Затесавшемуся сюда Януэлю было здорово не по себе. Все эти жрецы выставляли напоказ знаки своей мутации, словно бывалые вояки, похваляющиеся полученными в сражениях ранами. Сол-Сим, подтолкнув юношу, заставил его приблизиться к ним.

– При дворе совсем другие правила, – заметил он, указывая на заставленный яствами стол. – Чего здесь только нет!

Слуги водрузили на столы огромные корзины с засахаренными снежно-белыми фруктами, прибывшими из Каладрии. Им приписывали целебные свойства; иные люди не колеблясь тратили целые состояния, чтобы доставить морем эти фрукты к берегам империи.

– У нас принято считать, что полнота духа достижима лишь при условии удовлетворения телесных потребностей, – с нажимом произнес Сол-Сим, он заграбастал с блюда искрящийся сочный плод и с наслаждением впился в него. – На мой взгляд, это единственно достойная Хранителей линия поведения. Зачем, спрашивается, посвящать им свою жизнь, если ваше тело непрерывно требует воздать себе должное? – Прервав свою речь, он наполнил вином бокалы и протянул один из них Януэлю. – Ответьте мне честно, как вам это удается? Каким чудом вы умудряетесь отрицать желание, ведь так просто избавиться от терзаний, попросту удовлетворив его!

Рассмеявшись, он одним глотком опорожнил свой бокал.

– Я знаю, что вы, фениксийцы, проповедуете воздержание. Признайте, мессир, что это лишено смысла! – воскликнул жрец.

Находясь среди своих, он уже не столь рьяно заботился о том, чтобы поддерживать взятый накануне тон. Он догадывался, что его соратники не прочь, чтобы он разыграл перед ними некий спектакль и юный фениксиец был бы посрамлен. Среди тех, кто поклялся хранить верность империи, никто не питал уважения к юноше, представлявшему фениксийцев. Ходили слухи, что сам император намеревался нанести удар по лиге, если та будет по-прежнему хранить нейтралитет.

Сол-Сим придвинул кресло и жестом пригласил Януэля сесть.

– Располагайтесь с удобствами, мессир. Присутствующие здесь были бы рады услышать от вас о Фениксах и вашей лиге, – заявил он, усевшись прямо на стол.

Мало-помалу жрецы собрались вокруг Януэля. От них исходил какой-то назойливо-плотский запах. Лишь трое продолжали держаться на расстоянии, однако глаза их неотрывно следили за юношей.

– О чем бы вы хотели услышать? – спросил Януэль, стараясь сохранять бесстрастный тон.

– О воздержании, – выдохнул один из жрецов. – Я хотел бы знать, каким образом вам в вашей Башне, отделенной от всего Миропотока, удается подавлять желание. Разве что ученики преуспели, обнаружив иной путь его удовлетворения? – Завершив фразу, жрец бросил взгляд на собратьев, а затем сосредоточил внимание на Януэле. – Так что?