Сердце Феникса

В зале, занимавшей весь верх Алой Башни, воплощалось высшее назначение лиги фениксийцев. Прежде всего, здесь обращала на себя внимание огромная, на тысячу свечей, люстра, сделанная пегасинцами, которую зажигал по утрам кто-либо из учеников. Десять массивных бронзовых столов, расположенных по кругу, были вмонтированы в каменный пол. Этим и ограничивалось убранство залы. Ничто не должно было отвлекать от пробуждения Фениксов. Этот суровый аскетизм обстановки нравился Януэлю. Юноша оценил этот отказ от всего лишнего, воплощение священной воли во имя высшего акта Возрождения.

Мэтр Фарель, едва слышно пробормотав молитву, вошел в залу первым, а затем сделал приглашающий знак Януэлю.

Тот повиновался.

– Подойди, мой мальчик. Скажи мне, что ты видишь?

– Священный Пепел, наставник.

Несколько лет назад, еще до того как стать одним из фениксийцев и переступить порог Башни, Януэль представлял себе, что Священный Пепел Феникса похож на обычный пепел прогоревшего костра. На самом же деле это были маленькие черные кристаллы. В их звездном блеске Януэль ощущал тепло, дававшее ни с чем не сравнимое ощущение, будто ты прикасаешься к сердцу бытия.

Юноша улыбнулся. В этот час Священный Пепел сиял отраженным светом мириад зажженных в его честь свечей. Следующий ритуал Возрождения должен был состояться в третий день второго цикла. Дата ритуала никогда не назначалась произвольно. Януэль, уже давно готовившийся к Возрождению, изучил рельеф каждого кристалла. На первый взгляд все они казались одинаковыми, но лишь фениксийцы могли уловить тончайшие отличия, делавшие кристаллы уникальными. Эти мельчайшие частицы сгоревшего Феникса объединяло нечто общее: не будучи совершенно идентичными, кристаллы в то же время обладали чертами сходства, подобно членам одного семейства. Фениксиец должен был уметь различать среди них молодые и древние частицы, чувствовать перепады их температуры, признаки истощения… Недаром скрупулезное знание деталей, наблюдательность и интуиция культивировались у членов лиги на протяжении веков. Да и в самом учении Завета было сказано, что душа фениксийца должна уподобиться кристаллу! Януэль, изо дня в день изучавший Завет, знал, что Возрождение исходит изнутри и нужно пересоздать собственную душу по образу и подобию кристаллов Священного Пепла; при этом необходимо управлять Фениксом и одновременно чувствовать, что всецело принадлежишь ему. Наставники твердили, что следует слиться с сердцем Хранителя.

Януэль в совершенстве постиг эту науку. Фарель поведал ему о жизненном цикле Фениксов. Еще на заре существования Миропотока, после войны между Хранителями, выжившие Фениксы доверились людям. С тех самых пор все Фениксы на земле находились в ведении лиги. Ее адепты охраняли их сон, а немногие бодрствующие Фениксы обитали в главной цитадели.

Юный фениксиец простер руку над Священным Пеплом, пытаясь оценить внутренний жар кристаллов. Три дня назад они были значительно холоднее, теперь же Януэлю показалось, что в кристаллах нарастает внутреннее нетерпение. Ему послышалось, что от пирамиды кристаллов исходит глухой диссонирующий шум. Раздробленное сердце Феникса жаждало обрести гармонию. В каждом кристалле пепла усиливалось биение жизни в приближении того момента, когда во время ритуала они смогут слиться воедино. Этот глухой шум мэтр Фарель сравнивал с отдаленным грохотом сражения. Януэлю этот образ казался глубоко верным.

Ему вспомнилось, как в детстве он силился, приподнявшись на цыпочки, открыть окошко их фургона, чтобы вслушаться в рокот войны, полыхавшей где-то вдали. В ту пору мать учила его различать на слух топот копыт конницы, посвист стрел лучников, читать в звуках удаляющегося со стремительностью летящих птиц войска признаки поражения.

Внезапно воспоминание сделалось почти реально ощутимым. Запах фиалок и камфарного масла вдруг перенес его в детство. Завеса прошлого приподнялась, возник образ просторного ложа светлого дерева. С наступлением сумерек мать раскладывала на нем лазурно-голубые подушки.

У него вдруг перехватило дыхание. Под испытующим взором мэтра Фареля Януэль опустил руки.

– Что с тобой? – спросил наставник.

Януэль расправил плечи, судорожно глотнул воздух внезапно пересохшими губами:

– Простите, это все мое прошлое…