Сердце королевы

Мама поворачивается, становясь между мною и отцом. Ее руки вокруг меня – словно железные прутья.

– Не начнете, – говорит она отцу. – Убирайся. Убирайся из моих покоев.

– В самом деле, интереснее некуда, – повторяет отец. – А если я скажу, что ее ударил Тиэль?

– Это ты ее ударил, – говорит мама, – и теперь ты уйдешь.

– Восхитительно! – восклицает отец и приближается к ней. Его кулак появляется из ниоткуда, врезается ей в лицо, и она падает на пол – и я снова падаю, но на этот раз уже взаправду, падаю на пол вместе с мамой. – Можете не спешить, когда будете тут прибираться, если желаете, – замечает отец, нависнув над нами и потыкав носком сапога. – Мне нужно кое о чем поразмыслить. Мы продолжим беседу позже.

Отец уходит. И вот уже Тиэль стоит на коленях, наклонясь к нам, и на нас льются кровавые слезы из свежих порезов, которые у него откуда-то появились на обеих щеках.

– Ашен, – шепчет он. – Ашен, мне так жаль. Принцесса Биттерблу, простите меня.

– Ты ее не трогал, Тиэль, – глухо произносит мать, поднимаясь, сажая меня к себе на колени, и качая, и шепча слова любви. Я цепляюсь за нее и плачу. Всюду кровь. – Прошу, помоги ей.

Крепкие, нежные руки Тиэля касаются моего носа, щек, подбородка, полные слез глаза оглядывают лицо.

– Ничего не сломано, – говорит он. – Позвольте мне теперь взглянуть на вас, Ашен. О, что же я натворил.

Мы трое сидим кучкой на полу, прижавшись друг к другу, и плачем. Весь мой мир – в словах, которые шепчет мне мама. Когда она снова обращается к Тиэлю, ее голос звучит устало.

– Ты не сделал ничего такого, что было бы в твоей власти, Тиэль. И не ты ударил ее. Все это – дело рук Лека. Биттерблу, – окликает меня мама, – твой разум чист?

– Да, мама, – шепчу я. – Отец ударил меня, а потом ударил тебя. Он хочет сделать из меня идеальную королеву.

– Мне нужно, чтобы ты была сильной, Биттерблу, – говорит мама. – Сильнее, чем когда-либо, потому что скоро все станет еще хуже.

Часть первая

Истории и ложь

(Почти девять лет спустя, август)

Глава первая

Королева Биттерблу никогда не думала, что придется столько лгать стольким людям.

Все началось с дела Высокого суда о безумце и арбузах. Человек этот, по имени Айвен, жил у реки Делл в восточной части города, неподалеку от торговых доков. С одной стороны от его дома располагалась мастерская по резьбе и гравировке на надгробиях, а с другой – соседские арбузные грядки. Каким-то образом Айвен ухитрился под покровом ночи заменить все до единого арбузы на участке соседа надгробными камнями, а камни во дворе мастерской – арбузами. Затем он подсунул соседям под двери зашифрованные указания, дабы вынудить их пуститься на розыски пропавшего добра. Это оказалось бессмысленно в одном случае и излишне в другом, так как горожанин, выращивавший арбузы, читать не умел, а резчица надгробий прямо с порога прекрасно видела, что ее камни высажены на арбузных грядках через участок. Виновника оба вычислили моментально, ибо выходки Айвена в округе не были редкостью. Всего месяц назад он украл соседскую корову и затащил ее на крышу свечной лавки еще одного соседа, где она горестно мычала, пока наконец кто-то не поднялся ее подоить. Там ей пришлось провести несколько дней – никогда еще ни одна скотина в королевстве не оказывалась на такой высоте и, пожалуй, в таком замешательстве. А тем временем немногие грамотные жители улицы пыхтели над загадочной инструкцией Айвена, сооружая систему рычагов, чтобы спустить несчастное животное на землю. Айвен был по призванию конструктором.

И не простым: именно он в годы правления Лека спроектировал все три городских моста.

Биттерблу, сидя за высоким столом Высокого суда, слегка досадовала на советников, в чьи обязанности входило решать, какие судебные дела стоят времени королевы. Ей казалось, они вечно заставляют ее выслушивать самые дурацкие споры королевства, а как только проклевывается что-то любопытное, загоняют в кабинет.

– Звучит как простейшая жалоба о нарушении общественного порядка, разве нет? – обратилась она к четырем мужчинам слева и четырем справа – судьям, которые поддерживали ее, когда она участвовала в слушаниях, и вели дела в ее отсутствие. – Если так, я доверяю вам разобраться самостоятельно.

– Кости, – буркнул судья Куалл, сидящий по правую руку от нее.

– Что?

Судья Куалл бросил на Биттерблу тяжелый взгляд, а затем столь же мрачно уставился на судящиеся стороны, которые стояли перед помостом в ожидании разбирательства.

– Любой, кто заикнется в ходе процесса о костях, будет оштрафован, – сказал он строго. – Не хочу слышать ни единого упоминания о них. Ясно?

– Лорд Куалл, – прищурилась Биттерблу, пристально изучая его. – О чем это вы?

– На недавнем бракоразводном процессе, ваше величество, – пояснил Куалл, – обвиняемый почему-то не переставая бормотал о костях, будто с ума спятил, и я не желаю, чтобы мне снова ими докучали! Это весьма неприятно!

– Но вы же постоянно судите убийц. Не может быть, чтобы не привыкли к разговорам о костях.