Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели

Вот тогда "молодой архитектор" обратился через голову своего руководства к мэру Москвы с письмом, желая заручиться его поддержкой. Его подписали вслед за ним множество лауреатов Ленинских и Государственных премий, народных артистов, прославленных кинорежиссеров, сценаристов, реставраторов. Даже глава ассоциации писателей детективного жанра поучаствовал в этой акции. Среди протестантов не оказалось ни одного скульптора. Так в решение специальной проблемы руководитель проектной мастерской вовлек общественность, не знавшую суть проблемы. Вот что прочел Церетели в письме на имя мэра:

"Изготовление и установка скульптурных композиций православных святых, отлитых из пластмассы или иного искусственного материала, станет фальшивкой, имитацией, а не копиями и воссозданиями высокохудожественных произведений. И по существу, будет совершено надругательство над воссоздаваемой православной святыней Храма Спасителя".

Эти доводы подкреплялись поучением Григория Богослова: "Все посвящаемое Богу должно быть естественно и без искусственности. Граница между допустимым и недопустимым в литургическом употреблении вещества происходит там, где вещество теряет подлинность, представляет видимость чего-то другого".

Так конфликт начал разрастаться в громкий скандал, превращаться в противостояние между «верными» и «неверными», между "ревнителями подлинности" и теми, кто не хотел в конце ХХ века повторять заблуждения ХIХ века. "Молодой архитектор" в письме патриарху назвал не согласных с ним "силами зла". Вошел в роль борца со Злом. По словам очевидцев, начинал он работу "крепким молчаливым ново-русским менеджером", готовым строить все, что ему закажут. Спустя два года, начав бороться, "поседел, сгорбился, лицо как-то просветлело, а глаза приобрели несколько фанатичный блеск, слово «подлинность» он произносил со звенящей нотой, а при имени Церетели на его лице возникало выражение раннехристианского мученичества".

Не дождавшись поддержки патриарха и мэра, "молодой архитектор" ударил во все колокола, поступил как революционер, "обратился к народу" через голову своих начальников в средства массовой информации, только и ждавших очередного скандала в "театре времен Лужкова и Синода". Все то, о чем шла речь на совещаниях, выплеснулось на всенародное обсуждение. Снова начали на все лады склонять имя Церетели, снова запестрели сенсационные заголовки, пугающие верующих:

"Халтура!"

"Храм Христа или храм коттеджного типа?"

"Пластмассовый бог"

"Храм Христа оденут в синтетику"

Не дожидаясь конца дискуссии между сторонниками естественного и искусственного камня, наделенный полномочиями главного художника, Церетели отлил из декоративита круглые горельефы святых. И установил их, с согласия патриарха и мэра, на фасадах храма, накануне юбилея Москвы. Тогда это событие прошло никем не замеченное, только специалисты знали, из чего сделаны тондо, круглые горельефы, по цвету ничем не отличавшиеся от беломраморных фасадов. Так бы все и осталось без огласки, если бы не предпринятые "молодым архитектором" бурные протесты.

И закружилась в январские дни 1998 года вокруг белокаменного Храма лютая метель, обжигавшая холодом сердце художника.

"На стенах храма Христа Спасителя стараниями Зураба Церетели установили фигуры святых из пластмассы. Пластик в обычном понимании материал утилитарный. Ну, бутылочки для шампуня, одноразовая посуда. Ну, наконец, крышка для унитаза. Но чтобы святые…"

Вслед за этими новыми обвинениями вспомнили прежние, старые, звучавшие при сооружении Петра, "Трагедии народов", фонтана на Манежной площади: "Странный вкус Зураба Константиновича известен давно. Неведомые зверушки у стен Кремля. Царь, похожий на олигофрена. Картины, на которых краска намазана как масло на хлеб". Помянули всуе недавние расчеты стоимости художественных работ, когда расценки ХIХ века соотнесли с современными расценками с учетом изменившегося курса рубля. И обвинили его в том, что он "торгуется как татарин на рынке, заботясь прежде всего о собственном кармане".

Все эти и другие обвинения инициировались за спиной президента Академии художеств "молодым архитектором". Он сделал свои служебные записки достоянием несведущих в технологических тонкостях публицистов, не знающих, где пластмасса, а где "искусственный камень", что не одно и то же. Мастера культуры, писатели, артисты, музыканты поверили мифу о "пластмассовом боге". Они начали бороться, используя дарованное им красноречие, остерегая отцов города не "брать грех на душу", отдать предпочтение мрамору, иначе "это может быть вторая смерть храма Христа Спасителя".

Но и Зураб в развернувшейся борьбе в те дни оказался не одинок, за его спиной стояли Академия художеств и Академия архитектуры и строительства, сотни художников, победителей конкурса, патриарх и мэр Москвы. Пришлось газетам опубликовать опровержение выдумок о "пластмассовом боге". В том противостоянии впервые за долгое время художники почувствовали, что Академия не умерла, она авторитет в области искусства, с которой должны считаться любители.