Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели

Тогда Зураб для души выполнил горельеф "Мужчина и женщина". И подарил его известной танцевальной труппе «Токио-балет». С тех пор этот образ стал символом труппы, гастролирующей по всему миру.

Нашлась в Японии еще одна работа — в советском консульстве в Осаке. Там сделал металлический рельеф «Кремль» и декоративные композиции "Русская зима" и "Русская весна". Не в металле, резьбе по дереву.

* * *

Спустя пять лет после Адлера пути Церетели и Полянского снова сошлись. Теперь — в столице Южного берега Крыма, райском уголке земли. Здесь управление делами ЦК партии задумало построить большую гостиницу «Ялта». Полянскому, как всем советским архитекторам, его сверстникам, пришлось жить в эпоху господства железобетона. Не зодчий правил бал, как водилось испокон века, а конструктор, строитель. Даже такие всесильные заказчики, как управление делами ЦК, не могли себе позволить строить в кирпиче или в монолитном железобетоне. Считалось — дорого! Эти пластичные материалы вернули архитектуре после падения советской власти.

А тогда на скалистом крутом берегу торцом к морю поднялся еще один торчок, многоэтажный высотный корпус прямоугольной формы. Что мог позволить Полянский, так это пригласить художника, чтобы смягчить жесткость геометрии, украсить придуманную конструктивистами "машину для жилья", в данном случае — для отдыха на море. Церетели над плоской крышей гостиницы поднял эмблему Ялты. И на суше, и на море хорошо виден издалека силуэт античного корабля, устремленного за Золотым руном. Легенды Крыма подсказали образы горельефа фасада. Крылатые люди, святые с иконами, древние храмы, рыбы и морские звезды — все это заполняет пространство монументальной картины из меди. Этот горельеф служит, по выражению Олега Швидковского, "пластическим акцентом на фоне геометрических строгих линий здания, обозначает его центр и главный входной узел", проще говоря, парадный вход.

В парке гостиницы Зураб установил фонтан на излюбленную тему "Солнце и рыбы". А на верхней террасе, на крупной морской гальке водрузил декоративные вазы, пифосы и беломраморный женский торс, образы, навеянные античным искусством, некогда властвовавшим в Крыму. (Торс — от итальянского слова тогsо, скульптурное изображение человеческого туловища.) Так Церетели стал автором части фигуры человека. Пока — одного торса. Шаг за шагом он приближается к тому, чтобы полномасштабно выразить себя в скульптуре. Той скульптуре, что устанавливается не на малодоступной террасе для избранных, а на главных улицах и площадях лучших городов мира.

Такая возможность представилась ему далеко от Крыма спустя год. Гостиница «Ялта» датируется 1978 годом. Тогда они с Полянским снова разошлись, как в море корабли. Один занялся надоевшими курортами. Другой отправился искать счастья в Америку. И нашел его там…

…В то самое время, когда Церетели занимала гостиница «Ялта», его попросили украсить подземные винные подвалы. Об этой работе он забыл, ни в одном альбоме нет иллюстраций интерьера дегустационного зала. В нем в столице Молдавии принимают высоких гостей. Неожиданно для самого автора встреча с забытым панно из меди произошла в конце июля 2001 года. Тогда в Кишинев пригласили мэра Москвы Юрия Лужкова и сопровождавших его лиц. Там президент Молдавии принимал их в том самом зале, где художник работал четверть века назад. Об этом он, подняв бокал, сказал сидевшим за столом хозяевам, помнившим только, что установил под сводами подсвечники и выполнил горельефы "какой-то грузин", чью фамилию забыли.

— На какую тему было то панно, — спросил я. И получил ответ:

— Бахуса!

* * *

Зураб, как всякий законопослушный советский человек, не домогался заказов у иностранцев. Он не ездил в далекие страны, как турист, с тридцатью долларами в кармане на мелкие расходы. Любой художник в стране подпадал под законы и правила выезда из СССР, неукоснительно соблюдаемые властью. Каждый выезд за границу, будь то туристом, будь то на похороны родственника, будь то в служебную командировку — решался не по месту жительства, не на Смоленской площади в МИДе, а на Старой площади в ЦК, на Лубянке в КГБ. Любая личная инициатива выйти на контакт с зарубежным заказчиком — пресекалась, осуждалась, как попытка установить не санкционированную связь с иностранцами, пахнущую шпионажем.

А хотелось пожить в Париже, побывать в Америке, посмотреть на небоскребы и статую Свободы. Там, в США, советские дипломаты теснились в старом помещении посольства и давно просили Москву построить комплекс зданий, где можно было бы с комфортом служить и жить, устраивать приемы. Проект нового большого посольства СССР в Вашингтоне поручили Михаилу Посохину. И, не дожидаясь нового здания, решили привести в порядок старое, которым располагали. Тогда и понадобилась рука Церетели.

О том, как возникали заказы иностранцев, есть такая история, рассказанная по телефону читателям московской газеты:

— Можно полюбопытствовать? Иностранцы Вас находят или Вы сами стараетесь воплотить то, что вам интересно?