Сердце ночи

– Я знаю. – Оксана обвила руками его шею. – Вы только себя берегите. И за мальчиком, за Артемием присмотрите, чтобы не наделал сгоряча дел. Я за Настю боюсь, волнуется она за него сильно. Не признается в том даже мне, но я же не слепая, все вижу. – Сказала и отвернулась, чтобы Степан не заметил ее слез.

Ничего, за каждую слезинку он с Враном рассчитается. За каждый седой волосок в золотой Оксаниной косе. Придет время!

Ночевали с Дмитрием в его лесном доме, одного парня Степан в Сосоновый не отпустил. Да тот и сам не рвался. Рвался он в лес к старой ведьме. Или не к ведьме, а к девочке этой рыжей, что пожар? Степан об том спрашивать не стал, хватало у него других забот.

Вышли из дому, как только забрезжил рассвет, и с первыми солнечными лучами были уже у старой ели.

– Явились, – старуха ждала их на покосившемся крыльце, гладила по плешивой голове своего филина.

– Как она? – не здороваясь, совсем забыв о хороших манерах, спросил Дмитрий.

– Жива. – Старуха скрюченным пальцем поманила их за собой в избушку.

Изменилась избушка. По углам ее почти и не осталось силы – одна только бесполезная паутина. Что же, хозяйка все потратила на незнакомую девчонку? С чего бы такая щедрость?

А девчонка сидела на лавке, куталась в серую холстину, ладонью прикрывала половину лица, ту самую, на которой останется шрам. Уже остался. Но живая, и слава богу! И старухе спасибо. Старуху он потом поблагодарит. Силой не поделится, потому что самому надо, такие уж настали времена. Но какую другую помощь окажет. Вот хоть дров натаскает да наколет на зиму.

– Вот, Злата, явились твои вчерашние спасители, – старуха усмехнулась и провела ладонью по кошкиной выгнутой спине, филин тут же ревниво заворчал, а та, кого хозяйка назвала Златой, поплотнее укуталась в холстину и отвернулась к стене.

– Как вы? – Наверное, Дмитрий наконец вспомнил, что он врач, вид на себя напустил важный и серьезный, вот только полыхающие уши выдавали его совсем не врачебное волнение. – Позвольте, я посмотрю! – Он сжал девочкино запястье, попытался отвести ладонь от лица. Она дернулась, зашипела ну точно по-кошачьи, а старуха сказала с усмешкой:

– Да не шарахайся ты от него, девка! Не шарахайся! Он вчера не только лицо твое порезанное видел, но и все остальное. И ничего, как-то выжил, даже вон прибег по первому снегу.