Сердце предательства

Был уже полдень, когда я вошла в конюшенный двор через южные ворота, а Рейф – через восточные. Сердце у меня екнуло – как всегда при виде него. На краткий миг я забыла о грозящей ему опасности, о том, что необходимо играть роль. Видела только щетину на осунувшемся небритом лице, завязанные сзади волосы, уверенную посадку в седле – с такой же уверенностью он впервые вошел тогда в нашу таверну. От него исходила волна невероятного обаяния, и я только удивлялась, почему никто, кроме меня, этого не замечает. Он нисколько не был похож на лакея, прислужника принца. Нет, он и был настоящим принцем. Возможно, правда, что мы видим лишь то, что хотим увидеть.

Я полюбила его, когда считала крестьянином, и без всякого труда поверила, что он и впрямь крестьянин.

Рейф ел яблоко, и в этом конюшенном дворе красная яблочная кожура казалась единственным ярким и сочным пятном. Я видела, что утром драгоценные плоды прибыли с караваном Превизи, и видела, как Каланта бросила пару ароматных яблок Рейфу. Щедрость дара Каланты удивила меня – фрукты, насколько я знала, были роскошью, доступной исключительно членам Совета. Сама я в последний раз видела их в стане кочевников. В Санктуме изредка появлялись только корнеплоды – морковь и репа, – их здесь иногда подавали к дичи или цыплятам.

Непринужденно покачиваясь в седле и кусая яблоко, он двигался мне навстречу, и на середине двора мы встретились. Обменявшись быстрыми взглядами, оба мы спешились, дожидаясь, когда подведут молодых лошадей, на которых он должен был взглянуть. На короткое время мы, казалось бы, остались наедине – наши конвоиры отвлеклись, перекрикиваясь с караванщиками и веля им пошевеливаться, – но вокруг все равно было слишком много глаз и ушей. Я не решилась заговорить, чтобы объяснить, что в действительности произошло вчера и как Комизар дал понять, что мой отказ может стоить Рейфу жизни. Ему оставалось ломать голову, пытаясь понять, что я задумала. Рейф прекрасно знал, до чего мне отвратителен Комизар. Он грыз свое яблоко, посматривая на мое платье и на связки костей, гремевшие у меня на поясе. Я так ясно читала в его глазах, будто слышала каждое слово: С каждым днем она все больше становится венданкой.

– Если бы здесь был мой друг Джеб, – сказал Рейф вслух, – он оценил бы ваши украшения, принцесса. Он обожает варварские вещицы.

– Как и Комизар, – перебил его один из стражников, тем самым напомнив, что наши разговоры всегда слушают.

Я смотрела на Рейфа, не поняв, что это было – комплимент или оскорбление, его голос звучал странно. Тут что-то отвлекло внимание Рейфа, и он отвернулся.

Я проследила за его взглядом. Слияние судеб.

Не сейчас. Не здесь. Я знала, что у нас ничего не может сложиться.

Там был Каден. Он направился к нам в сопровождении наместника, на поиски которого ездил, и небольшой группой встрепанных и неряшливых людей.

Рейф поперхнулся, закашлялся, у него изо рта вылетел кусок яблока. Глаза наполнились слезами.

– Жуйте тщательнее, эмиссар, – посоветовала я, – прежде чем глотать.

Он кашлянул еще раз-другой, не отрывая взгляда от приближающихся всадников.

Каден увидел меня, и я заметила облегчение на его лице. Он соскочил с коня, и его спутники последовали его примеру. На Рейфа он не обратил внимания, как если бы его тут не было. Каден держался так, будто вокруг вообще никого нет.

– С тобой все хорошо? – спросил он, не замечая, как зашептались солдаты вокруг. Убийца вернулся – Убийца еще не слышал новостей. Наместник выступил вперед, громко прочистил горло.

Каден хмуро кивнул на него.

– Это новый наместник Арлестона, и его, – он помолчал, подбирая нужно слово, – солдаты.

Я понимала, почему он сделал паузу. «Солдаты» – это было громко сказано. Они не производили впечатления воинов. Мало того что одеты они были не в форму, но одежда на них была изорвана и выглядела беднее бедного. Сам наместник имел пугающий вид жестокого дикаря – высокий, жилистый, с бочкообразной грудью и устрашающим шрамом через все лицо, от скулы до подбородка. Между бровей пролегла глубокая морщина.

– А вы?.. – спросил он и вдруг натужно скривил губы в улыбке (которая показалось мне даже страшнее его нахмуренных бровей).

– Не важно, – вмешался Каден, – идем…

– Принцесса Арабелла, – заговорила я. – Первая Дочь дома Морриган, а это Рейф, эмиссар принца Джаксона Дальбрекского.

Улыбка сползла с лица наместника.

– Вражеские свиньи в Санктуме? – он словно не верил своим ушам.

Смерив Рейфа полным ненависти взглядом, дикарь сплюнул, целясь ему в башмак. Рейф шагнул вперед, но я поспешила встать между ними.

– Вы весьма неосмотрительны и несдержанны на язык, наместник, для человека, совсем недавно вступившего в должность, – сказала я. – Осторожнее, вы можете ее лишиться.

Верзила ошеломленно прошипел что-то и покосился на Кадена.

– Вы позволяете вашим пленным так распускать языки?

– Она больше не пленница, – укоризненно поправил один из солдат, стоявших поблизости.

И тогда не кто иной, как Рейф, сообщил Кадену о моем новом положении в Санктуме.