Сердце с глушителем

Городов не замедлил явиться. Он окинул своим коронным взглядом исподлобья сначала Ларису, потом Маргариту и шумно выдохнул. Словом, вел он себя в своем обычном стиле. Старый лис все понял без слов и уже собирался с притворной предупредительностью подхватить под руку Берендееву и направить к выходу, но она вдруг дернулась к Ларисе.

– Едем вместе! Павел Николаевич сейчас дома, мы с вами возьмем его тепленьким.

Лариса нахмурилась. Она совсем не хотела, чтобы не вполне адекватная Маргарита путалась под ногами.

– Я просто хочу посмотреть на то, как вы с ним будете разговаривать. У вас очень хорошо получается, – объяснила Берендеева.

– Нет, мне куда удобнее разговаривать с глазу на глаз, – возразила Лариса.

Маргарита раздумывала недолго. Нервно тряхнув кудрями, она гордо вздернула голову и, презрительно искривив губы, обратилась к Степанычу:

– В таком случае вы, полагаю, составите мне компанию на то время, пока Лариса Викторовна будет занята…

Городов нашелся тут же и проскрипел:

– Мы с пользой проведем это время… В Зеленом кабинете.

Лариса порадовалась дипломатичности своего администратора. На лице у него было написано: «Надеюсь, что это время будет очень непродолжительным» – Степаныч не любил женщин с признаками психической неадекватности.

Котова же не стала отдавать ему никаких распоряжений, она воспользовалась ситуацией и быстро вышла из кабинета. Ее машина стояла в гараже.

* * *

Берендеев действительно был дома. И находился в состоянии, ему несвойственном. Пьяно пошатываясь, он встретил Ларису в прихожей, блестя глазами. Он не сразу узнал ее, а когда все же до него дошло, кто перед ним, то, пожав плечами, молча пригласил зайти.

Лариса прошла в уже знакомую ей квартиру и увидела явные признаки классического загула. Стол, стоящий посреди комнаты, был завален грязной посудой, остатками пищи, обрывками упаковки от продуктов, кожурой от колбасы. Посреди всего этого обелиском возвышалась бутылка дорогого коньяка, наполовину опустошенная.

Сам же хозяин, казалось, совершенно не замечал или просто игнорировал устроенное в доме безобразие.

– Павел Николаевич, вы в состоянии будете со мной побеседовать? – осторожно спросила Лариса.

– Отчего же нет! – бодро воскликнул Берендеев, шустро сдвигая объедки в сторону и освобождая место Ларисе. – Вот, пожалуйста, прошу… Я немного выпью с вашего позволения, – и он налил себе коньяка.

– По какому случаю пьете? – полюбопытствовала Лариса.

– А вы разве не догадываетесь? – лукаво, эдак по-ленински прищурившись, усмехнулся Берендеев, залпом опрокидывая рюмку. – Разве моя жена поехала не к вам?

– А разве это повод для того, чтобы пить?

– Конечно, повод! Потому что она наверняка обвинила меня в том, что это я убил Виталия. Дурища!

– Скажем так, она упоминала об этом. Потому, собственно, я и приехала к вам, чтобы поговорить об этом, выслушать вас. Что вы сами хотели бы мне сказать?

– Да мне бы вообще ничего не хотелось говорить, – признался Берендеев. – Официального статуса у вас нет, милиция мною пока не интересуется. В общем, вся эта ситуация представляется мне этаким большим геморроем. Просто гран-н-диозным, – он выразительно икнул.

– Официального статуса у меня, конечно, нет, – согласилась Лариса. – И заставить вас говорить я не могу, да и не собираюсь. Я прошу вас, – подчеркнула она, – сказать мне, что вы сами думаете о словах вашей жены. Чем они вызваны? В конце концов, Виталий был вашим другом, и мне казалось, что вы были бы не против, если бы был найден его убийца.

Берендеев снова прищурился, потом вдруг встал и заходил по комнате неверными шагами, опираясь то о спинку стула, то о стену.

– Ну… По порядку, – наконец сказал он. – О словах моей жены я предпочитаю не думать, потому что зачем придавать значение бредням, да бредням больного человека? Вызваны они тем, что… – Берендеев сделал паузу. – Она же вам, наверно, сказала, чем они вызваны.

– Если вы о ее отношении к Соловьеву, то она упоминала об этом. Но мне все равно неясно, для чего в этом случае бросать тень на вас? – заметила Лариса.

– Потому что так будет ин-тер-реснее, – передразнивая манеру говорить Маргариты, язвительно протянул Павел Николаевич. – Если бы она думала, что Виталия убил какой-нибудь случайный сумасшедший, это ведь было бы совсем неин-тер-ресно, правда? А тут – такой Шекспир намечается! Страсти, ревность, кровь ручьем… Вот и все!

Берендеев снова приложился к коньяку, сделал несколько глотков прямо из горлышка и, отставив бутылку, сел напротив Ларисы. Его лицо выразило полную готовность к общению. Он подпер руками подбородок и, немного помолчав, сказал:

– Мне, в общем, наплевать, что вы там обо мне подумаете, я вижу, вы женщина настырная, так что я вам расскажу, с чего это все пошло. Я вам сразу хочу заявить, что моя жена – женщина взбалмошная, из разряда тех, о ком говорят «не от мира сего». Это я к тому, чтобы вам было понятнее ее поведение. А Виталий – он был абсолютно земным человеком, серьезным и прагматичным. И вот их знакомство всколыхнуло такую бурю страстей…

* * *