Сердце умирает медленно

Выходила через широкие двери на свежий воздух, пропитанный жарким солнцем, и оборачивалась трижды. Все они улыбались. А я чувствовала растерянность. Город встречал новую меня шумом автомобилей, голосами птиц, цветами и зеленью, а мне почему-то хотелось обратно, в тишину и покой. Неизведанность пугала. А в душе было как-то пусто. Я и сама не понимала, что ощущала, кроме опустошения.

И даже в объятиях папы было как-то грустно и неуютно. И по дороге домой, в машине. За стеклом мелькали высокие здания и маленькие старинные постройки, площади и торговые центры с яркими витринами. А мои мысли были только о том, что все это ловушка. Операция не была исцелением. Горсти лекарств, частые посещения специалистов, тесты, осмотры, ограничения – все это сохранялось. Да, мне теперь потихоньку можно было вводить физическую активность, но леденящий душу страх, что организм в любой момент отторгнет новый орган, он оставался. Предстояло как-то научиться жить с этим и думать только о хорошем. Только вот как?

Райан по-прежнему не хотел со мной общаться. Не отвечал на звонки, заблокировал меня в соцсетях. Шейла сказала, что они видятся, и он выглядит вполне счастливым и веселым, и это огорчило меня еще больше. Стало обидно, что он так легко вычеркнул меня из своей жизни и забыл. Но не я ли сделала все, что бы так оно и произошло? Поэтому имела сейчас то, что имела. Одиночество, уныние и начинающуюся депрессию.

Дома все оставалось ровно так, как было до моего отъезда. Комната напоминала о том, как я готовилась к своему побегу, о наших с Райаном разговорах и тихих вечерах. Время там словно остановилось. Вещи лежали на тех же местах, где их оставили, даже лампа, тихо склонившаяся над столом, освещала альбом с незаконченным рисунком и карандашами, уложенными вдоль в ряд. Будто бы только пять минут назад их отложила, чтобы позже продолжить.

Но я была уже не той Эмили. Да, все такой же худой и бледной, но уже совсем другой. И совершенно не готовой к своей новой жизни.

Не было сил разбирать сумки, не хотелось даже думать о том, что теперь все изменится. Я просто легла на кровать, прямо в одежде, и уставилась в потолок. Сердце билось спокойно и ровно. И это было удивительно, ведь сама я была чуть ли не на грани приступа паники. Странное чувство.

Ты жив, ты спасся, у тебя все хорошо. Но радость почему-то не спешит приходить. Будто все стало только сложнее. Пока все мои сверстники учились, мечтая стать кем-то, я пыталась не умереть. Теперь передо мной открыты все двери, а у меня не хватает духа, чтобы шагнуть в них и вдохнуть полной грудью. Кто я в этом мире? Для чего я здесь? Что делать дальше со своей жизнью?

Все это предстояло решить в самое ближайшее время.

Глава 8

Новый день начался с приема лекарств. Пузырьки с таблетками выстроились в ряд на тумбочке. Приняв по очереди каждую и запив водой, я встала, заставила себя позавтракать, затем вышла во двор. Мама с волнением наблюдала за мной через стекло.

Я знала, что, если дунет ветер, она бросится ко мне с воплем, что могу простыть. Если с неба упадет хоть одна капля, она прикажет вернуться в дом, чтобы не промокла. Если к калитке подойдет почтальон, она, не разбирая дороги, кинется ему навстречу – только бы я не пошла. Ведь любой контакт с инфицированными больными несет в себе смертельный риск, а инфицированным может оказаться любой прохожий, поэтому мне лучше было оставаться дома под ее присмотром.

Так я и просидела свой первый день попеременно то на кресле во дворе, то в гостиной. Все разговоры с мамой сводились к обсуждению будущих обязательных походов к стоматологу, кардиологу и психологу или вопросов о моем самочувствии. Даже возвращение папы с работы не улучшило ситуацию: она то и дело клевала его едкими замечаниями на тему то, что он заботится обо мне не так, как нужно. Не знает нюансов, которые непременно знал бы, будь он образцовым отцом, который не ставит работу и «свои позорные тайные делишки» выше интересов больной дочери.

Все эти намеки на его неверность, звучащие каждые пять минут, подколки, претензии, грубости – все это еще больше вгоняло меня в уныние. Семейный ужин, (если эта ругань во время принятия пищи так и называлась), был окончательно испорчен. Отодвинув тарелку с едой, я встала и ушла в свою комнату. Вряд ли кто-то из родителей заметил, потому что над столом помимо ядовитых словечек уже летали салфетки и самые настоящие молнии.

Устроившись в кровати, я, наконец, нашла в себе силы взять лэптоп и просмотреть ленты соцсетей. Личные сообщения пестрили значками уведомлений: многие из ребят желали мне скорейшего выздоровления, сил, бодрости духа, другие делились фотографиями с выпускного, на которых я была запечатлена вместе с Райаном – тощая, как жердь, с огромными впалыми глазами и отсутствующим взглядом. Но от него самого по-прежнему не было ни весточки. Он даже не заходил на свою страничку со дня нашей ссоры.