Сердце умирает медленно

Я махнула рукой в сторону алеющего на фоне горизонта кусочка солнца.

– Там, за окном. Она такая красивая. Хочу, чтобы было лучше ее слышно.

Она обернулась к окну, затем снова посмотрела на меня. Ее брови немедленно взметнулись вверх:

– Я ничего не слышу.

– Ну, как же… – Устало улыбнулась я. – Вот же: пам, пам, пам, пам па… – Напела, неуклюже дирижируя самой себе.

Это заставило маму выпрямиться и встать. Точно ищейка, она склонила голову, пытаясь прислушаться. Подошла к окну, вытянула шею, затем пожала плечами:

– Нет. Ничего. Ничего я не слышу.

– Хм, забавно. – До меня по-прежнему доносились мелодичные звуки.

Мама слегка напряглась, сжала губы, пристально разглядывая меня.

– Нужно спросить у доктора Кларк. Может, у тебя в ушах шумит? Это, вообще, нормально? – Она подошла ближе и дотронулась до моего лба. – Температуры нет, это самое главное. Как ты себя чувствуешь, Эмили? Не вспотела, голова не болит, пальцы не онемели?

Мне казалось, она может, как из пулемета, выплевывать в меня все известные признаки отторжения сердца просто до бесконечности, поэтому я поспешила скорее прервать ее:

– Мам, все хорошо.

– Точно?

– Разумеется.

– Я все равно попрошу доктора Кларк зайти к тебе. – Сказала, с тревогой глядя в глаза.

Пришлось сдаться:

– Ладно.

Мама помогла мне лечь и поспешила покинуть палату. Послышались ее торопливые шаги по коридору. А значит, впереди меня ожидал очередной осмотр и десятки различных вопросов о моем самочувствии. Мрак.

Поэтому я поспешила достать телефон и еще раз набрала номер Райана. Абонент по-прежнему находился вне зоны доступа. Мне ничего не оставалось, как ждать и надеяться, что вскоре он остынет и захочет со мной поговорить. Взгляд остановился на лежащей на столике коробке с кроссовками. Не верилось, что это все было правдой, и я реально смогу однажды надеть их и просто выйти из дома. Хотя бы недалеко. Прогуляться по городу – для начала.

***

В день выписки я в последний раз посмотрела в окно на больничный дворик с аккуратным газоном, ровными пешеходными дорожками и многочисленными цветущими клумбами, залитыми ярким летним солнцем. Хотелось запечатлеть в памяти эту картинку, чтобы когда-нибудь в будущем перенести на бумагу. Вроде бы обычный вид из окна, но этот маленький пятачок земли был первым, что я увидела, встав на ноги после операции. И это особенное ощущение, клянусь.

– Ты готова, Эмили? – Спросила мама, поднимая сумку с моими вещами.

– Да. – Кивнула я, не оборачиваясь.

Мне хотелось хотя бы еще минуту послушать эту чудесную музыку, доносящуюся откуда-то снаружи. Возможно, из парка. А может, из окна одной из палат. Кто-то виртуозно играл на клавишных. Кажется, на рояле. Потому что мелодия звучала глубоко и выразительно, и с каждым днем все громче. Очевидно, это была очень хорошая, качественная запись. Только вот где располагались динамики?

За все время я так и не поняла этого, но спрашивать у мамы, а тем более у врачей опасалась – они слишком напрягались, стоило только начать говорить об этом. А мне не хотелось, чтобы моя выписка из больницы откладывалась на неопределенный срок. Поэтому приходилось молчать.

– Оставляешь рисунки здесь? – Мама скользнула взглядом по нескольким листам, оставленным мною на столе.

– Да. – Я подошла к ним и провела пальцами по шероховатой поверхности плотной бумаги, густо исчерченной угольным карандашом. – Доктор Кларк забирает их на выставку. Какое-то благотворительное мероприятие: работы больных детей собираются выставить в галерее, а потом продать с молотка, чтобы вырученными средствами спонсировать лечение маленьких пациентов онкологического отделения.

– Хорошее дело. – Кивнула она.

Особенно вот этот мне нравится. Мама указала на изображенный на белом листе маленький водопадик, окруженный валунами и заросший со всех сторон зеленью. Мне удалось четко изобразить даже маленькие капли воды, срывающиеся вниз и застывшие в воздухе перед тем, как обрушиться вниз – в небольшое озеро. Получилось очень динамично, хотя я и не помнила, чтобы видела когда-нибудь где-то что-то подобное. Да и не удивительно – больные вроде меня познают мир через книги и телевидение, другого выбора у них нет, со слабым сердцем особо не разгуляешься.

– Идем? – Мама взяла меня под локоть.

– Угу. – Пробормотала я, в последний раз оглядывая палату.

– Я провожу вас. – В дверях появилась медсестра.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Пока мы шли к выходу, благодарили каждого сотрудника больницы, кто встречался на пути. И пусть это делалось уже в десятый раз, благодарности для того, кто спас твою жизнь, никогда не бывает мало.

– Всего хорошего, Эмили. До свидания, миссис Уилсон! – Прощалась медсестра.

Даже доктор Кларк вышла в вестибюль, чтобы в последний (наверное, сотый раз) напомнить мне о своих предписаниях и помахать на прощание рукой.

– Спасибо, – растерянно бормотала я всем, кто смотрел нам вслед.