Сердце умирает медленно (СИ)

Чтобы добраться до южной части города, я выбрала автобус. Точно какой-то восторженный турист, прилипла к окну и всю дорогу разглядывала городские достопримечательности: памятники, здания, витрины магазинов. Вышла немого раньше, чем было положено, чтобы прогуляться. Оказалось, что в босоножках это делать не так удобно, как в кроссовках, но мне очень хотелось выглядеть прилично на мероприятии, которое должно было состояться в Чорлтон парке [1].

А именно на выставке. О которой я не стала говорить матери, потому что она непременно разволновалась бы. Для нее такая тусовка, что красная тряпка для быка. Скопление народа, ненужный риск, высокая вероятность подхватить вирусы и прочее — все, чего должна опасаться я, а боялась сильнее всего именно она.

Открытие было назначено на одиннадцать, и у меня оставался еще целый час, поэтому я шла, как инопланетянка, с огромным интересом впиваясь глазами в представавшие перед взором пейзажи, нарисованные самой природой.

В ровной глади воды в небольшом озере отражались причудливые белые пузыри облаков, нависших над верхушками раскидистых деревьев. Воздух был чист, легкий ветерок качал листву, пели птицы. Только газон возле берега напоминал поле боя: тут и там сидели отдыхающие целыми семьями, а возле, рядком, словно побежденные, валялись их велосипеды, опрокинутые набок. Да еще и крикливые детишки носились рядом, пытаясь покормить гусей, вышедших из воды, чтобы погреться на травке.

В целом, мне здесь нравилось. Парк выглядел красивым, ухоженным и практически идеальным для того, чтобы можно было отдохнуть от городской суеты и окунуться в тихое спокойствие природы.

Я пересекла велосипедную дорожку, прогулялась возле столов для пикника, наблюдая за отдыхающими, полюбовалась аттракционами в развлекательной зоне и ребятишками, визжащими от восторга на игровых площадках. Так засмотрелась на эту красоту, что чуть не столкнулась с молодой женщиной, толкавшей перед собой детскую коляску, и решила от греха подальше сойти с дорожки, по которой то и дело сновали то велосипедисты, то роллеры, то выгульщики собак.

Снова спустилась к самой воде, там было намного тише. Кое-где, правда, попадались рыбаки с удочками и бегуны, но только они одни и нарушали мое единение с природой. Я поразилась, каким огромным было это замечательное место. Оазис посреди бетона. Сокрытая посреди шумных жилых коробок жемчужина. И каждый желающий мог найти себе здесь занятие по душе.

Еле отыскав нужную дорогу, двинулась туда, где должно было состояться открытие выставки. Только один день картины мог посмотреть любой житель города, а потом они отправлялись в галерею и на благотворительный аукцион. Не знаю, почему, но мне очень хотелось посмотреть на свою работу и увидеть, как на нее будут реагировать другие люди.

От площадки, где все должно было происходить, доносился шум. Кажется, кто-то что-то говорил в микрофон, может, проверяли аппаратуру. Издали я уже могла видеть небольшую сцену, столпившихся возле нее людей и расставленные вдоль асфальтированной дорожки треноги — подставки с картинами, заключенными в стекло. Интересно, где среди них находилась моя? Работ было очень много, немыслимо много. Дорога из рисунков тянулась от самой сцены и, кажется, не заканчивалась совсем.

В груди кольнуло. От волнения или радости — не знаю. Я немного притормозила, глубоко вдохнула и выдохнула, а затем, только решила продолжить путь, как вдруг услышала что-то до боли знакомое позади себя. Мелодию. Плавную и неспешную, словно кто-то осторожно касался клавиш, но в то же время яркую и выразительную, будто рассказывали какую-то драматичную историю. Мотив мне был так знаком, что, стоило его услышать, по спине мазнуло холодком предчувствия чего-то нехорошего.

Я обернулась и ничего не увидела. Меня это начинало злить. Те же отдыхающие, те же газоны, кусты, озеро, солнышко, редкими лучами прорывающееся из-за облаков. Но откуда-то лилась музыка, и я готова была поспорить, что ее опять не слышал никто, кроме меня.

«А вы? А вы? Вы это слышите?» — хотелось спросить у беззаботных прохожих, но я уже так делала и всегда получала один и тот же ответ — отрицательный. Поэтому просто стояла посреди дорожки и продолжала вглядываться в силуэты праздно гуляющих с надеждой понять, что со мной такое творится.

Разве кто-то из них мог издеваться надо мной, включая эту запись? Или держать в кармане целый рояль и незаметно на нем поигрывать? Бред. Очевидный бред. Никто даже не смотрел в мою сторону.

А мелодия продолжала литься, фактурно делясь на отрывки, которые походили на фразы или предложения. Течение ее звука напоминало интонации в разговоре. Выше, еще выше, низко и глухо: смятение, тревога, печаль и тоска. Не знаю, что это было такое, но оно определенно имело характер и душу.