Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат

О том, что Ледяного не догадались еще разок огреть по башке и сунуть в тайник, Юхан жалел не переставая. С той самой минуты, когда отправленный в убежище старый болван вылез на палубу и по всей форме представился фрошерскому офицеру, всего-навсего пригласившему шкипера и еще троих по его, шкипера, выбору прокатиться к Вальдесу. Беды-то! Призовой партии на «Селезне» особо разжиться нечем, разве что пресловутые ружья прихватить, а Бешеный отродясь кильку не ловил. Расспросил бы и отправил восвояси, благо про что спрашивать было: флагман, берущий на абордаж родное торговое корыто, – это, господа селедки, не каждый день увидишь.

Темнить Юхан не собирался. Дескать, так, мол, и так: видели мы, как господин Бермессер, в штаны наложивши, драпали, вот и стали ему поперек горла. А что огрызались, так и кошка отмахиваться начнет, если в угол загнать. Добряк не сомневался, что через час-другой снова будет на «Утенке», и тут вылез Кальдмеер. Разумеется, Фельсенбург поперся за адмиралом, а Канмахер – за обоими. Фрошер от такого улова ошалел, но голова у него варила. Четверых забрал, а десятка три своих на кораблик пригнал. Теперь неприятностей не оберешься, и все потому, что контуженому умнику захотелось благородство почесать! Шкипер кипел, как гороховый суп, но смотреть и слушать не забывал. Бермессера раньше он видел лишь издали, а Вальдеса не встречал вообще. Фрошер был хорош… В синем море в белой пене рифы тоже хороши, только налетать на подобную красоту упаси Торстен… Бермессера святой упасать не пожелал. «Утенка», к несчастью, тоже.

– Так, – сверкнул зубами Бешеный, – господа адмиралы кесарии друг друга узнали. Господин Кальдмеер, вам лучше присесть.

– Что вы собираетесь делать? – Ни садиться, ни улыбаться Ледяной не собирался. Юхану тоже было не смешно.

– Я собираюсь воздавать, или как оно там называется, – объяснил Вальдес. – Мы тут все моряки… Бросать без помощи тех, за кого в ответе, – гневить море и вести по своим следам беду. Не знаю, почему разыгрался тот шторм, но буря была непростой – возникла ниоткуда и ушла на север. По следу успевшей в гавань погани. Другие не успели… Для Талига все обернулось удачно, но сейчас я – марикьяре. Я знавал Доннера, и пусть бы его прикончили мои пушки или старость, но не чужая грязь…

– Стойте! – дернул щекой Ледяной. – Вы хотите сказать… Адмирал Вальдес, вы утверждаете, что шторм шел за Бермессером?

– Не совсем я и не совсем утверждаю, но что не доделаем мы, доделает… другое, и оно слепо. Грязь для моря – как заноза для быка; пока не вырвет, будет крушить не глядя.

– С какой стати фрошеров заботит дриксенская грязь? – подал голос шаутбенахт с разбитой скулой. То ли тот, что глазел с причала на «Селезня», то ли другой.

– Хосс, замолчи! – Руки Бермессера были скручены, и он наступил шаутбенахту на ногу. – Молч…

– Именно, – кивнул Вальдес. – Вы навыполняли столько приказов этой сволочи, выполните еще один. Напоследок.

– Адмирал, – а вот Фельсенбург молчать не станет, хоть все ноги отдави, – я правильно понял? Вы решили избавить море от Бермессера? Благодарю вас, но это наше дело. Дело «Ноордкроне»…

– Не только. За «Ноордкроне» здесь спросят трое, но ваш шкипер тоже имеет право на свой кусок падали.

– Господин Вальдес, – соизволил очнуться Ледяной, – вы покинули эскадру, чтобы свести счеты с Бермессером? Почему именно сейчас?

– Мне не понравилось, когда регент швырнул вас в кипяток, как омара. – Бешеный сощурился; сейчас когти выпустит и прыгнет. – Вы верили кесарю и не возражали, но вразнос идет не только Талиг. О приговоре я узнал от негоцианта из Ротфогеля. На пятый день после вашей «казни», и счел уместным в меру своих сил… помянуть. Вы бы узрели вашего преемника с порога Рассвета или где там собирают праведников, но Рассвет остался голодным. Вы живы, и вам придется не встречать Бермессера, а провожать. Господа, вам не кажется, что повешенный фрошерами пленный адмирал цур зее отнюдь не то, что вздернутая своими трусливая мразь?

– Да! – прорычал Фельсенбург, и старик Канмахер подтвердил:

– Да.

– Я тоже так рассудил, вот и прикидывал, кому посподручнее махнуть платочком. Принц Луиджи – в Фельпе, кстати, тоже сбесились, и наш друг угодил в принцы – не годился. Я тем более, но Бе-Ме нашел своих судей сам. Моряки, которых хотели прикончить вместе с кораблем, не могли не обидеться. Я поставил на них, но море решило свести лицом к лицу всех. Под райос… Эномбрэдастрапэ!

3

Вальдес смотрел в упор. Глаза у него были черные, но в них проскакивали голубые искры. Злющие и… знакомые.

– Моя марикьярская половина в бергерских гостях изнемогала от песен про суд гор, но в самом подходе что-то есть. Четверо выживших, подонок и веревка… Раньше это называлось судом моря. По крайней мере у агмов.

– У варитов тоже, – подтвердил Руппи. Сколько раз лейтенант воображал встречу с Бермессером, но все вышло иначе. Неожиданно и… правильно. – Нас четверо, и я обвиняю.

– А как же! – сжал кулаки Йозев. – Трусам место на рее! Шкипер, вы как?