Сердцеедка без опыта

Доктор взял материал для ДНК, и результаты будут готовы через двадцать четыре часа. Потом они обсудят будущее ребенка и ее работу, заключат контракт. Она ведь хочет работать, неужели ее не возьмут в «Макивер»?

— Очень хорошо. Тогда мы немедленно отправляемся на Гидрос.

Очередной приказ.

— Гидрос? С какой стати нам туда ехать? Мне нужен не отдых, а работа.

— Мы едем не отдыхать, а улаживать семейные проблемы, не привлекая внимания прессы. Обычно я таким образом решаю все дела. Помнишь?

Внезапно Коралл начала понимать, что пересекла линию и отныне стала частью его мира. Наряду с управлением семейным бизнесом Ди Висконти Раффа будет режиссировать и ее жизнь. Каждый шаг оценивать с точки зрения рисков для репутации семьи. Даже если бы он посадил ее на цепь, она бы меньше чувствовала себя в ловушке.

— Мы получим результаты ДНК завтра и тогда решим, как действовать. К тому же Сальваторе направляется на Гидрос, есть смысл получить и его ДНК. Либо так, либо поездка в Сидней.

Сальваторе? Сидней? Коралл с трудом согласилась на ДНК-тест по поводу отцовства и вовсе не собиралась доказывать собственную принадлежность семье.

— Стоп! Все как-то слишком быстро, Раффа. Я не хочу приближаться к Сальваторе. Понимаю, тебе нужен тест ДНК, чтобы убедиться, что я тебя не обманываю. Но я не хочу доказывать, что я — Ди Висконти. Меня вполне устраивает фамилия Даль.

— Не будь наивной, Коралл. Ты же не думаешь, что все будет по-прежнему? Дочь Джанкарло Ди Висконти, надеюсь, ты не собираешься работать официанткой, тем более в твоем состоянии. Забудь об этом. В любом случае я не собирался оставлять все как есть. Твоя мать поступила неправильно. Я знаю о ее долгах, о твоей жизни и образовании и удивлен, что ты не хочешь все исправить.

— Они не хотели меня знать. И представь себе, мне тоже ничего от них не надо.

Она понимала, что слова ее звучат глупо и раздражительно, но он ведь наверняка понимает, почему она так сказала?

Или нет. Думает, что она поступила бы самонадеянно, лишая ребенка состояния Ди Висконти.

— Повторяю, я не собираюсь с тобой спорить. Мы оба ошибались. Но у тебя есть обязанности по отношению к ребенку, а он заслуживает того, чего была лишена ты.

Раффаэле вышел из комнаты. Будь он проклят, заставляя чувствовать, будто ее сын лишится чего-то важного.

— Счастливое детство не измеряется деньгами, — выпалила она в отчаянии.

Остановившись на полпути, он обернулся.

— Согласен! Детям нужны родители. Оба. У нашего ребенка это есть, слава богу. — Он посмотрел на часы и невесело улыбнулся. — Мы уезжаем через час. Ты готова?

— Нет, еще не готова! У меня есть и другие вопросы. — Коралл поспешила вслед за ним.

— Например?

— Моя работа. Я должна забыть обо всем? Как насчет «Макивер»? Я получила должность или нет?

Раффа зашел в кабинет. В центре стоял полированный дубовый стол, на стене висели четыре больших экрана и столько же циферблатов, показывавших время в Нью-Йорке, Сиднее, Париже и Риме.

Подойдя к столу, он достал планшет из-под папки со снимком ребенка.

— Я не собираюсь усложнять ситуацию, нанимая тебя на работу. Вот, возьми. — Он напечатал что-то в планшете и протянул ей. Она увидела сайт эксклюзивного бутика Лондона. — У нас есть немного времени до полета. Почему бы тебе не выбрать подходящую одежду для беременных? Они доставят ее на Гидрос.

Коралл схватила планшет, выключила экран и бросила его на стол.

— Извини, если я неясно выразилась. Нет, я не собираюсь выбирать «подходящую» одежду. Позволь повторить еще раз, я здесь только из-за ДНК-тестов. Как только все будет сделано, вернусь к своей жизни. В моей собственной одежде. И если ты не дашь мне должность в «Макивер», я продолжу работать официанткой. Мне не нужны твои подаяния.

Это ложь. Она знала это, и он знал. За ней не стоит очередь из работодателей, готовых нанять в качестве фотографа, и у нее слишком большой срок для работы официанткой. Ей остается рассчитывать только на пособия. Или на Сальваторе, но это вряд ли. Раффа шагнул к ней навстречу. Она осталась на месте, сердце стучало, грудь вздымалась.

— Это не подаяние, а забота. Нравится тебе или нет. И вообще, перестань бороться со мной, дорогая. — Он подошел к ней почти вплотную. — Между нами особые отношения. Ты не можешь этого отрицать. Вспомни, как хорошо было, когда ты перестала со мной сражаться. Помнишь? — Его голос понизился до шепота, горячее дыхание обжигало ей ухо. — Помнишь, как ты умоляла меня взять тебя?

«Да, — кричало ее горячее, возбужденное тело. — Да!»

Проведя пальцем по ее щеке, он медленно склонился к губам, собираясь ее поцеловать. Она замерла, разрываясь между зовом разума и сердца, но не могла больше сопротивляться страсти. Закрыла глаза и сдалась.

Он поцеловал ее. Она ощутила колючую щетину, твердые требовательные губы, запах одеколона, вкус эспрессо. Их языки сплелись воедино, утоляя взаимный чувственный голод.

— Не здесь, не в моем кабинете, — прерывисто шептал он.

Его глаза потемнели от возбуждения, так он хотел ее.

— Здесь. — Она взглянула на широкий полированный стол.