Серебряные коньки

– Нет, болен мой отец. Вы, конечно, знаете, что он лишился рассудка уже очень давно, еще в то время, как строили большую мельницу Шлоссен. Вчера вечером мать, стоя на коленях, растапливала печку. Вдруг он бросился на нее и стал толкать ее в огонь. Я был на канале и, услышав крик матери, побежал домой. Платье на ней уже начало дымиться, а отец крепко держал ее и заливался диким безумным смехом. Я кинулся к матери, но он одним ударом отшвырнул меня на другой конец комнаты. Я не знал, что делать, потушить огонь было нечем – в доме не было воды. Я бросился на отца, хотел вырвать у него мать, но он опять оттолкнул меня, и с такой силой, что я упал. Потом у меня совсем помутилось в голове.

Ганс замолчал на мгновение, а потом продолжил:

– Как сквозь сон помню, что я лежал на полу, мать молилась, а отец дико хохотал. В это время прибежала моя сестра Гретель – сам Бог привел ее! Она тотчас же схватила миску, налила в нее супу и поставила на пол перед отцом. Он выпустил мать и, как ребенок, потянулся к супу. Хорошо, что все кончилось благополучно и мы отделались одним страхом. Мать получила только легкие ожоги и всю ночь ухаживала за отцом. У него был страшный жар и, должно быть, сильно болела голова, потому что он все хватался за нее руками… Ах, мингер, напрасно я рассказал вам все это! Если бы отец был в полном рассудке, он не обидел бы и мухи. Его нельзя осуждать.

Наступило небольшое молчание.

– Это ужасно, – наконец сказал Петер. – А как он чувствует себя сегодня?

– Очень плохо.

– Зачем же ты идешь за Бёкманом, Ганс? В Амстердаме много других докторов, которые согласятся лечить твоего отца. Бёкман – знаменитость. Его приглашают только богатые, да и к тем он не всегда приходит.

– Он обещал мне вчера; он сам сказал, что придет к нам через неделю. Но теперь, когда отцу так худо, доктор Бёкман, может быть, согласится навестить его поскорее. Он не станет ждать целую неделю, когда узнает, что больной при смерти. Доктор такой добрый…

– Добрый? Да он считается чуть ли не самым суровым и неприятным человеком во всей Голландии!

– Это только так кажется, должно быть, потому что он очень худ и постоянно занят. Но у него доброе, великодушное сердце. Передайте ему все, что я рассказал вам, и он наверняка согласится прийти.

– Желаю этого от всей души, Ганс. Тебе, я вижу, очень хочется поскорее бежать домой, но я попрошу тебя подождать еще минутку. Обещай мне, что, если тебе понадобится что-нибудь во время моего отсутствия, ты обратишься к моей матери. Скажи ей, что, я послал тебя, и она постарается помочь тебе, сделает для тебя все, что будет в ее силах. И вот еще что, Ганс. Ты должен взять у меня хоть несколько гульденов. Я предлагаю их тебе не в награду за найденный кошелек, а как подарок друга, от него ты не можешь отказаться.

– Нет-нет, мингер! Я не возьму ничего. Вот если бы нашлась какая-нибудь работа в Бруке или на Южной мельнице – дело другое. Но ее теперь очень трудно достать. Все говорят одно и то же: «Подожди до весны».

– Как хорошо, что ты упомянул об этом! – с жаром сказал Петер. – Моему отцу нужен работник именно теперь, и я уверен, что он охотно возьмет тебя. Твоя цепочка очень понравилась ему. «Отличная резьба! – сказал он. – Этот мальчик мог бы пригодиться мне». Отец хочет сделать резное крыльцо к нашему новому загородному дому и щедро заплатит за работу.

– Какое счастье! – радостно воскликнул Ганс. – Я никогда не брался за такую большую работу, но сумею справиться с ней, я знаю, что сумею!

– И прекрасно. Скажи отцу, что ты тот самый Ганс Бринкер, о котором я говорил ему, и он с удовольствием возьмет тебя.

– Благодарю, благодарю вас, мингер! – сказал Ганс.

– Ну, Петер, – крикнул Карл, – мы ждем твоих приказаний. Не забудь, что мы голодны, как волки!

– Сейчас, сейчас! – ответил Петер и снова обернулся к Гансу. – Тебе следовало бы поесть: до Брука путь неблизкий. Позавтракай с нами, а потом я уж не стану задерживать тебя.

Только теперь почувствовал Ганс, как ему хочется есть и как он устал. Но о том, чтобы идти завтракать, не могло быть и речи.

– Нет, мингер, мне нельзя терять ни минуты, – решительно сказал он. – Отцу, может быть, стало еще хуже, и я могу понадобиться матери. Да хранит вас Бог!

Он поклонился и побежал назад.

Петер с минуту следил за ним глазами, потом глубоко вздохнул и воскликнул:

– Ну, друзья! Идем завтракать!

Глава VII. Три подруги. – Бринкеры. – Харлем

Читатель, может быть, думает, что наши путешественники забыли о состязаниях, назначенных на двадцатое число?

Ничуть не бывало. Напротив, они не раз вспоминали и говорили о них в течение дня. Даже Бен, которого сильно интересовало все попадавшееся на пути, нет-нет да и вспоминал о серебряных коньках, призе победителя.

Как настоящий Джон Буль[11], он нимало не сомневался, что его «английская ловкость», «английская сила» и вообще все английские качества и совершенства помогут ему одержать верх на предстоящей гонке и таким образом пристыдить Голландию, а вместе с ней и весь мир.