Серебряные крылья

Неожиданно громкий взрыв хохота покрыл все. Даже увлекшиеся теннисисты и те остановились, недоуменно озираясь. Это опять Ильчук, большой знаток анекдотов, веселил своих почитателей. Рассказывали, что он однажды в компании на спор выложил пятьдесят анекдотов подряд, ни разу не повторившись.

В летный зал заглянул Крученый.

— Вадим Алексеевич, зайди-ка ко мне, — позвал он.

Бродов аккуратно заложил страницу, потянулся и направился к выходу.

Сергей опять остался победителем. Заняв картинно небрежную позу, он лениво похлопывал по ноге синей ракеткой и вопрошал, поглядывая по сторонам:

— Кто следующий?

В это время в комнате снова появился Бродов, но уже в высотном костюме. В руках была каска гермошлема. Засовывая в наколенный карман полетную карту, он озорно подмигнул:

— Привет, тунеядцы!

— Куда собрался, Вадим?

— На разведку погоды.

Сергей выглянул в окно. Черный дым, валивший из трубы котельной, ложился почти параллельно земле — туман рассеивался.

— Порядок, поднялся ветерок, — удовлетворенно сказал Сергей.

— Доложу погоду с круга, а вы будьте наготове к вылету, — сказал Бродов и торопливо вышел.

Вскоре в динамике послышался его голос, запрашивавший разрешения на вылет. Погода разгулялась. Кое-где туман еще висел, цепляясь за холмы, но в основном небо было, уже чистым.

— Всем на вылет! — раздалась команда из диспетчерской.

За окном, постепенно переходя из тонкого пронзительного свиста в басовитый, все заглушающий рев, от которого мелко-мелко дрожат стекла и вибрирует тело, стали запускаться турбины — одна, другая, третья. И вскоре вся стоянка превратилась в гудящий оживленный муравейник. Засновали заправщики, воздушники, пускачи. Техники, широко открыв рты, отчаянно жестикулировали одним им понятными жестами. Вздрогнули и стали медленно вращаться антенны локаторов. Все средства радиообеспечения полетов один за другим докладывали о готовности. Жизнь аэродрома вошла в свою привычную будничную колею.

Кирсанов осматривал самолет. Под плоскостями на пилонах были подвешены длинные худые ракеты, такие же хищные и зловещие, как самолет. Каждый раз, готовясь к вылету, Сергей не мог освободиться от мысли о Гранине. Неизвестность, невыясненная причина остановки двигателя у Гранина держала Сергея всегда в настороженности. Она преследовала его вплоть до самого взлета. Лишь после того, как земля оставалась внизу, неприятные ощущения исчезали, давая волю другим чувствам.

На взлетной полосе машина Кирсанова быстро набирала скорость. Вот уже поднялось носовое колесо, вот она плавно отошла от земли и, с каждой секундой становясь все меньше и меньше, наконец исчезла из виду.

Приглушенный голос турбины снимал посторонние мысли. Быстро проваливалась под крыло земля, стремительно мчались навстречу легкие белые хлопья отдельных облаков, тело наливалось упругой силой, приходила привычная собранность и уверенность в себе. Теперь Сергей вновь был один на один с самолетом, с огромным просторным небом, удивительно свежим и синим на большой высоте.

Земные тревоги и заботы покинули его, показались мелкими и ненужными, такими, что ему даже стало смешно, как это он мог думать о чем-то другом, кроме полетов. И так всегда. Стоит только подняться в воздух, как на тебя находит что-то непередаваемое и трудно объяснимое, но бесконечно приятное и властно чарующее. Наверное, полет — это как любовь. Разве можно передать словами ту смутную истому и светлую радость, заполняющую тебя всего без остатка всякий раз, когда самолет, словно стрела, вонзается в синее, глубокое до бездонности небо!

Небо… Скольким парням вскружило ты голову! Даже мужчины, народ серьезный и сдержанный, и те пьянеют, наливаясь жгучей молодой страстью, стоит лишь вдохнуть им аромат твоих ширей и просторов. Не ревнуйте, земные подруги, своих непутевых Бродовых и Кирсановых к небу! Небо хлюпиков не терпит и безжалостно отбрасывает прочь, как стачивает стружку токарный резец, придавая заготовке необходимую форму. Во все времена были и останутся на стрежне славы люди с отважными сердцами и крепкими нервами!

Сергей достиг «потолка» и летел уже более пяти минут. От нещадного, слепящего в упор солнца, которое зверски царапало белыми когтями глаза, трудно было укрыться. А светофильтр опускать не хотелось. Сергей не любил светофильтр: он мешал работать, мешал вовремя заметить загорание сигнальной лампочки. Поэтому он облегченно вздохнул, когда по истечении заданного времени автопилот ввел машину в разворот.

«Все идет как по науке», — удовлетворенно подумал Сергей и записал на планшете фактические данные о режиме полета. Массивная ручка управления делала короткие точные движения в такт электрическим сигналам, поступающим от следящей системы автопилота, этого «доброго парнишки», как с теплотой отзывались о нем пилоты.

Машина вышла из крена в прямолинейный полет. До нового маневра оставалось ровно две минуты.