Серебряные ночи

Софья с преувеличенным вниманием рассматривала тяжелую настенную лепнину, поскольку не хотела выдать страх, который она заранее испытывала при мысли о тех тяжких днях, проведенных в тупом забытьи.

— Да, я немного устала, — сумела вымолвить она, надеясь, что голос не подведет. — Пожалуй, было бы неплохо поспать пару часиков.

— В таком случае пойдемте наверх, моя дорогая Софья.

В спальне рядом с пустой, разостланной кроватью стояла дрожащая Мария.

— Я ничего не знала, барин, — запинаясь, проговорила она. — Их сиятельство ничего не сказали…

— С чего ты взяла, дура, что тебе будут докладывать? — рявкнул князь, чьи изысканные манеры ни в коей мере не распространялись на прислугу. — В дальнейшем ты будешь спать под дверью княгини.

— Слушаюсь, барин. — Мария присела как кукла-марионетка.

— Помоги княгине лечь в постель, а потом забери этот костюм, который ты проворонила раньше. А чтобы память лучше работала, получишь шесть плетей, — едко добавил он.

Служанка посерела лицом, хотя наказание показалось ей менее страшным, чем можно было бы ожидать. Софи старалась не смотреть в ее сторону, предвидя собственное наказание с применением настойки опия. Однако муж всего лишь иронически поклонился.

— Оставляю вас отдыхать, моя дорогая. Надеюсь, к обеду вы будете себя достаточно хорошо чувствовать,

Значит, опия не будет? А что же тогда? После того как Мария, сдерживая рыдания, удалилась, Софи осталась одна в затемненной спальне. Узнал ли уже Адам о том, что ее выходка обнаружена? Вполне возможно, что об удивительном преждевременном возвращении генерала в полку известно. В таком случае Адам не скоро избавится от волнения.

Утро тянулось бесконечно долго. Несмотря на бессонную ночь, Софья не смогла сомкнуть глаз. Она вся трепетала, боясь встать и выйти из спальни, потому что супруг мог расценить подобный поступок как признак болезненного беспокойства и сделать свои выводы.

После полудня в дверь робко постучали. На пороге появилась молодая служанка. Софья никогда ее раньше не видела. Впрочем, это было неудивительно. Штат прислуги у Дмитриева был огромен, при этом она постоянно менялась. Кого-то продавали, кою-то отправляли в другое место, иных привозили из деревень для обучения.

— Если вы позволите, княгиня, я помогу вам одеться к обеду. — Девушка присела в реверансе.

— А где Мария? — Софья села в постели и откинула простыню, не в силах скрыть своей радости от долгожданного окончания так называемого отдыха.

Девушка отвернулась и закрыла лицо ладонями.

— Ей придется день-другой полежать в постели, княгиня.

Софи промолчала. На самом деле она могла и не спрашивать, поскольку уже знала, что наказания в Дмитриевском доме приводятся в исполнение незамедлительно. За исключением того, что грозит ей, — снова кольнула тревожная мысль. Об этом даже еще не говорилось.

Об этом не заговаривали и во время обеда, который прошел в обычной прохладной обстановке при полном молчании. Софья заставила себя есть, пить, задать мужу несколько ничего не значащих вопросов о поездке в Царское Село и выслушать ответы. И все это время ее не покидало странное чувство. Нечто подобное она испытывала, когда выслеживала бешеного волка, затаившегося в высокой траве и готового в любое мгновение броситься на свою жертву. Сейчас, как и тогда, она должна быть готова к любому повороту событий, должна освободить сознание от тревожных мыслей, порожденных дурными предчувствиями, поскольку они только мешают размышлять и соображать, а от этого зависит не только ее личная безопасность.

Обед закончился, как обычно, ровно в три часа. Софья пунктуально исполнила предписанный благодарственный ритуал и получила в ответ холодный кивок.

— А почему бы вам не прогуляться в конюшню, моя дорогая Софья? — внезапно предложил князь. — Такой приятный день. Думаю, проведя полдня в закрытой спальне, вы получите удовольствие от свежего воздуха. Вот так. Волк вылез из засады. Она совершенно отчетливо поняла это, взглянув в светлые глаза мужа, выражающие острое и сладкое предвкушение — предвкушение наслаждения чужой болью.

Что-то с Борисом? Нет-нет, не надо гадать; если она будет гадать, не сможет скрыть свой страх, и тогда Павел вес поймет. Нет, такого удовольствия она ему не доставит.

— Какое приятное предложение, Павел, — слегка улыбнулась она в ответ. — Действительно, я бы с удовольствием прогулялась на солнышке.