– Кто же ещё! Она, родимая! Такой наездницей стала – впору показывать в столичном цирке. У нас с ней сейчас на севере страны два ранчо: коровы и быки самых разных пород, австралийские овцы, горные ламы, немного племенных лошадей, в том числе, и орловских рысаков. Так вот, я, в основном, занимаюсь финансовыми делами, разной бухгалтерией, пошлой коммерцией. А Мари находится непосредственно на пастбищах: руководит гуртовщиками и скотниками, наблюдает за отёлами, лично животным делает прививки, ну, и тому подобное…
– А ты, значит, простой бухгалтер при ней? – недоверчиво протянул Денис и глазами указал на рукоятку кнута, торчащую из-за голенища Санькиного сапога.
– Ты про это? – Крест вытащил чёрный кнут, небрежно размахнулся и тонким кончиком плети ловко сбил с молодого куста розы маленький бордовый цветок. До куста было метров семь-восемь. – Эта штуковина предназначается не для лошадей и коров, а для всяких прохвостов и подонков. Места тут весёлые и неспокойные, знаешь ли, всякое случается…. А кнут – в умелых руках – любым японским нунчакам даст стопроцентную фору. Будет потом свободное время – покажу пару действенных финтов…
Мария ловко спрыгнула с лошади, передала уздечку подбежавшему смуглому парнишке, приветственно помахала рукой, но на веранду не пошла, скрылась за центральной дверью гостиницы.
– Переодеваться пошла, – улыбаясь, пояснил Крест. – Перед командиром полагается появляться при полном параде…. Извини, я тебя покину буквально на пару минут!
«Решил рассказать жене о смерти Тани, чтобы не было лишних нетактичных вопросов», – понял Денис.
Крест вернулся минут через десять, в одной руке принёс двухлитровый кувшин с белым сухим вином, в другой – три высоких бокала.
– Эх, забыл совсем! Видимо, подкрался старческий склероз…, – вспомнил о чём-то важном Саня, ставя кувшин и бокалы на стол. – Эй, чико! Принеси плитку шоколада для сеньоры, а нам – солёных орешков кешью! А, чуть погодя, ещё три бокала пива…
– Он, что же, знает, какой шоколад нравится Мари? И твои пивные предпочтения официанту хорошо знакомы? Наверное, часто останавливаетесь в этой гостинице? – спросил Денис.
– Нет, совсем нечасто, раза три-четыре за год, – Крест задумчиво подёргал за мочку уха. – Понимаешь, Талар – совершенно особое место, нейтральное, так сказать, здесь ничто не отвлекает от разговоров…. Как бы это тебе объяснить? Все другие города и городки Аргентины очень сильно и безнадёжно политизированы. В одних коммунисты и социалисты преобладают, в других хустисиалисты мазу держат, в третьих – правые ультра и наци, в четвёртых – военизированные католики…. Поэтому все приезжие – без всяких исключений – тут же попадают под пристальный и всеобъемлющий контроль…. Вдруг у них другая политическая ориентация? Враг не дремлет, необходимо неустанно бдить и следить за всеми чужаками! И только в Таларе (единственном – на всю страну!) живут одни аморфные и сонные бюргеры. Только здесь можно спокойно поговорить, не опасаясь чужих чутких ушей. Вот так оно…. Что же до пива и шоколада. Аргентинцы, они же очень консервативны в своих пристрастиях и вкусах. Тут любимые марки и сорта – у большинства населения – одни и те же. Когда ты просишь принести плитку шоколада, не уточняя при этом марки, то тебе обязательно принесут «Ноэль», а если закажешь «просто пива», то обязательно притащат пол-литровый бокал «Кильмес-Кристаль»…
– Надо же! – восхищённо покрутил головой Денис. – А ещё что характерно для местного населения?
– Что ещё? Свободолюбие, наверное. Причём, во всех его многочисленных проявлениях…. Не терпят аргентинцы узды, даже обоснованной и полезной во всех отношениях. Например, в Буэнос-Айресе до сих пор нет ни одного светофора. Представляешь?
– Не может такого быть! В крупнейшем городе Южного Полушария – нет светофоров?
– Может, может! – улыбаясь, заверил Крест. – Скоро сам убедишься…. Тут простая логика: – «Чтобы мне, свободному кабальеро, всякие огоньки указывали, когда мне ехать, а когда стоять? Не бывать такого! Ущемление прав, к оружию, братья! Свобода – превыше всего!». Вот так и живём….
На плечи Дениса опустились тёплые женские руки, и знакомый глубокий голос негромко произнёс:
– Ну, здравствуй, командир! Ужасно рада тебя видеть!
Он обернулся и встретился взглядом с чёрными глазами потомственной алтайской колдуньи. Только сейчас эти глаза были добрыми, ласковыми и немного грустными, а бывало.… Бывало, что без значительной доли страха в них невозможно было смотреть: бездонные жуткие колодцы, в которых тонуло само Время…
Мария звонко чмокнула его в нос, подставила для ответного поцелуя свою смуглую щёку, нежно провела ладонью по волосам Дениса.
– Седой весь… Впрочем, – лукаво посмотрела на мужа, – и другие от тебя не отстают. Доблестные идальго, тоже мне!
– А у тебя – ни одного седого волоса! Красишься, наверное?