Серебристая бухта

– Это не из-за денег, – ответила я и начала краснеть, потому что не могла назвать причину.

– Тогда из-за чего? Все из нашего класса поедут.

У Кэти, как всегда, возле ушей были розовые пятна, потому что ее мама слишком туго затягивала ей волосы. Лара считала, что из-за этого она такая вредная.

– Не все, – сказала Лара.

– Все, кроме отсталых.

– Я не поеду, потому что мы собираемся поехать в другое место, – сказала я, не подумав. – Мы поедем в путешествие.

Лара кивнула, как будто знала об этом уже тысячу лет.

– Обратно в Англию?

– Может быть. А может, в Северную территорию.

– Так ты даже не знаешь куда?

– Слушай, ее мама еще не решила, – сказала Лара таким голосом, чтобы стало понятно, что с ней лучше не связываться. – Не суй свой нос не в свои дела, Кэти. Не твое дело, куда они едут.

После этого мы пошли к Ларе, и она взяла меня под руку. Мама, как всегда по вторникам, заехала за мной после чая.

Лара всегда говорит, что это смешно, что я больше люблю бывать у нее, а она у меня.

Мне нравится, что у нее такая веселая и счастливая семья, даже когда они кричат друг на друга. Еще мне нравится, как папа Лары дразнит ее или щекочет ее голые пятки щетиной на подбородке и зовет котенком. Иногда я думаю о нем, когда Ланс называет меня малявкой, но это не одно и то же. Мы с Лансом никогда не обнимаемся, как Лара обнимается со своим папой. Когда папа Лары однажды схватил меня за ступни и пощекотал их подбородком, мне стало неловко, как будто все изображают, что я им нравлюсь, потому что у меня нет своего папы.

Лара говорила, что ей нравится у меня, потому что никто не заходит ко мне в комнату и не трогает мои вещи, а тетя Кей дает нам ключи от Музея китобоев и не смотрит, чем мы там занимаемся. Тетя Кей сказала, что знает, что мы ничего там не поломаем, потому что мы очень хорошие девочки. Сказала, что лучше нас не встречала. Я не рассказывала тете, что Лара как-то стащила у мамы сигареты и мы курили в углу за «Мауи II», пока нас не затошнило.

– Ханна, – сказала Лара, когда мы дошли до конца ее улицы, и голос у нее был такой добрый, будто она хотела показать мне, что мы настоящие подруги, – это правда из-за денег? Поэтому ты не можешь поехать в Новую Зеландию?

Я погрызла ноготь и ответила:

– Все сложнее.

– Ты моя лучшая подруга, – заверила Лара. – Я никому не расскажу.

– Знаю, – ответила я и крепче сжала ее руку.

Мне и правда хотелось поговорить с ней об этом, но я сама не знала всего. Я знала только то, что сказала мне мама. Она сказала, что мы никогда не сможем уехать из Австралии и что я не должна об этом ни с кем говорить. И рассказывать, почему мы не можем уехать, тоже.

А на следующий день Кэти Тейлор снова начала меня доставать. Она сказала, что я не могу поехать, потому что наш отель развалился. А потом сказала, что это, скорее всего, тетя Кей убила детеныша кита, так же как убила акулу, потому что об акуле писали во всех газетах и все про это знают. Она сказала, что если бы у меня был папа, то, может, я бы и могла ездить со всеми. Потом спросила, как его звали. Она спросила, потому что знала, что я не скажу, и рассмеялась. Она так противно смеялась, пока Лара не подошла к ней и не толкнула. Кэти схватила Лару за руку и стала выворачивать ей назад пальцы. Они по-настоящему дрались, пока во двор не вышла миссис Шерборн и не разняла их.

– Эта Кэти – глупая сука, – сказала Лара, когда мы пошли в раздевалку, и сплюнула на пол попавший в рот волос Кэти. – Не обращай на нее внимания.

Но дело в том, что я почему-то не злилась на Кэти и на ее глупых друзей. Я вдруг разозлилась на маму, потому что хотела, чтобы мне было можно делать все, что можно делать другим. У меня были хорошие оценки, я никогда не говорила того, что не должна говорить. И даже когда очень хотелось, старалась не говорить о Летти, потому что мне нельзя было делать больно другим. Если я, по словам тети Кей, могу получить деньги на поездку в Новую Зеландию и все из класса едут (даже Дэвид Добс, который до сих пор писает в постель, а его мама берет вещи в магазине в долг), так почему я не еду? Почему это мне всегда приходится отказываться?

Если не считать, откуда мы приехали, я одна в классе никогда не бывала дальше Синих гор.

Когда я вернулась домой, я все еще злилась. Мама заехала за мной, и я в машине чуть не начала разговор, но она была так погружена в свои мысли, что совсем не замечала, как я притихла. А потом я вспомнила, что от нас еще не съехала эта жуткая семейка с двумя мальчишками, которые смотрели на меня как на дурочку какую-нибудь. И это меня еще больше разозлило.

– Тебе задали что-нибудь на дом? – спросила мама, когда мы остановились возле отеля.

Милли на заднем сиденье жевала рукоятку фонарика, я всю дорогу об этом знала, но ничего не сделала.

– Нет, – ответила я и выбралась из машины, пока она не успела проверить.

Я знала, что она смотрит на меня, но слова Кэти еще звучали у меня в ушах, и мне хотелось побыть одной в своей комнате.