Серебро и сталь (СИ)

Штольц жестом прервал её, сначала улыбнулся, потом усмехнулся, а потом и вовсе расхохотался.

— А, собственно, почему бы и нет?

* * *

— Мы никогда не держали палача, — пожала плечами Кристина, натягивая на пальцы меховые перчатки. Становилось всё холоднее, с неба валил хлопьями снег, а ветер лишь распалялся с каждой секундой. — Смертная казнь в Эори случалась редко. А если и были прецеденты, то отец всё выполнял сам. Простите, ваше величество, но сама я вряд ли смогу…

Если бы возникла надобность месяцем раньше — Кристина бы не задумываясь совершила казнь. Отрубить голову с первого раза ей бы, может, сил не хватило: у палачей это умение передаётся от отца к сыну. Но казнить Карпера собственноручно она бы всё равно не отказалась. Сейчас же звон стали и вид крови напоминали девушке о битве, возвращали её в те ужасные часы, когда она убивала и каждое мгновение сама рисковала быть убитой. Речи о том, чтобы снова лишить кого-то жизни, и быть не могло.

Король, ещё молодой и не слишком опытный, взглянул на неё удивлённо и пожал плечами.

— Тогда, может быть, ваше величество позволит мне исполнить приговор? — сказал вдруг лорд Штейнберг.

Фернанд, кажется, растерялся ещё больше.

— Если миледи не против…

— Разве я могу быть против, — опустила глаза Кристина, стараясь сдержать ухмылку. Нерешительность короля её забавляла.

Когда его величество вернулся на открытый балкон Южной башни, девушка тихо попросила лорда Штейнберга:

— Только, пожалуйста, сделайте это Праведным.

Он молча кивнул и принял из её рук заметно потяжелевший меч. Кристина надеялась, что это — последний раз, когда его лезвие обагрится чьей-то кровью.

Карпера вывели на эшафот, облачённого, по традиции, в белую рубаху, совершенно не вязавшуюся с его видом. Ноги его держали плохо, голова была опущена — безуспешная попытка спрятать изувеченное лицо… Интересно, что он чувствовал сейчас, за считанные мгновения до смерти? Смирился со своей участью или ещё на что-то надеялся? Жалел о том, что развязал войну, или был счастлив, что хоть как-то отомстил за жену, пусть даже ценой собственной жизни?

Теперь этого никто не узнает. И слава Богу.

Кристине подумалось, что сил на смотреть на то, как свершится казнь, у неё нет. Девушка закрыла глаза, прижала левую ладонь к ране, а правую просто сжала в кулак, стараясь даже не представлять себе то, что происходило сейчас на эшафоте. Слишком много смертей она пережила на своём веку, причём смертей близких ей людей, чтобы наслаждаться видом смерти врага.

Но что-то не позволило Кристине не смотреть. Глаза распахнулись словно сами собой. С ужасом она осознала, что рада видеть то, что видела.

Двое гвардейцев заставили Карпера опуститься на колени и приложить голову к плахе. Лорд Штейнберг извлёк меч из придерживаемых Диконом ножен, обхватил рукоять двумя руками и снёс голову преступнику одним верным ударом. Кристина даже не вздрогнула, лишь наблюдала за тем, как кровь хлынула на припорошенные снегом доски эшафота.

Когда всё было кончено, Кристина поспешила вернуться в замок, но лорд Штейнберг её задержал. Он вернул ей меч и спросил:

— Вы не могли бы подойти со мной к королю? — Генрих улыбался, но в глазах читалось странное беспокойство. Интересно, как ему далось убийство Карпера? Ведь именно ему он врагом не являлся…

Девушка хотела спросить, но не решилась.

— Конечно, — отозвалась она неуверенно.

Не успела Кристина опомниться, как лорд Штейнберг взял её под руку и повёл к Южной башне. Чтобы не запутаться в собственных юбках, ей пришлось приподнять ткань свободной рукой. Да уж, высокие сапоги из тёмно-коричневой потёртой кожи вместе с довольно нарядным голубым платьем смотрелись, мягко говоря, странно, да и грубый меховой плащ тоже не подчёркивал его достоинств… Но уж лучше выглядеть нелепо, чем мёрзнуть на морозе.

Лорд Генрих же, как всегда, выглядел превосходно: чёрный камзол поверх серого дублета, в прорезях которого виднелся зелёный бархат, подчёркивающий цвет глаз, чёрный с серебром пояс с прикреплёнными к нему ножнами, сверкающие и буквально скрипящие чёрные сапоги и грязно-серый, подбитый соболем плащ. Вот в каком виде следует представать перед королём, подумала Кристина.

Фернанд задумчиво смотрел в серое утреннее небо, опираясь руками о грубоватые перила балкона. О чём думал король, угадать было сложно. Девушка предполагала, что он явно собирался покинуть Эори в ближайшее время и вернуться в столицу, чтобы продолжать наводить порядок в стране уже оттуда.

Да и в любом случае, скоро все разъедутся и оставят её одну. Она не знала даже, что думать по этому поводу. Разумеется, она будет скучать по ставшему ей по-настоящему дорогим и близким лорду Штейнбергу, по вечно сомневающемуся пессимистичному герцогу Гидельштосу, даже по самовлюблённому, эгоистичному, но по-настоящему преданному и отважному Штольцу. Но ведь расстаются они не навсегда, верно?

Да, не навсегда, в отличие от тех, кого она потеряла. Ей жутко не хватало герцога Рэйкера, всегда такого дружелюбного, вежливого и ответственного… А в смерть Оскара она до сих пор не могла поверить.