Середина земли

Из дома выходить мне настрого запретили, да и сам я не жаждал встречи с местными и шатаний в непроглядной мгле, полной опасностей. Андрей так и сказал. Ночью за порог ни ногой. Если приспичит, то в сенях есть ведро. А ещё наказал не есть ничего. Особенно стряпню бабы Гали и дичь, что могут предложить местные. Об этом он мог предупредить и раньше, ведь в первый день и нажрался невесть чего от пуза и теперь оставалось только гадать, мясо какой твари или вовсе человеческое там было. Но если думать о таком слишком много, то не долго поехать крышей. Я пошатался ещё немного между мебели, пахшей старостью и пылью. Включил китайский пухлый телевизор, которому было не меньше двадцати лет. Изображение на нём рябило цветными полосками, звук прерывался тишиной, треском и шорохами, но это хоть как-то отвлекало от общей нагнетающей и тревожной обстановки. Где-то в лесу выли собаки. В комнате, в конце коридора всё чаще звенели рюмки. Пьяное гоготание, возня, скрип половиц, шипение рябящего телевизора. Всё это вновь усыпило меня. В этот раз до утра.

Для человека, не спавшего трое суток, а потом продрыхшего, не считая перерывов часов шестнадцать, я чувствовал себя чрезмерно бодро.

Я встал в одиннадцать, что очень поздно для деревни. Для обычной. Но здесь не нужно доить коров, кормить свиней или курей. Полоть грядки.

Если забыть о том, что я чуть не был сожран живьём зверем, название и морду которого я даже не мог запомнить. Забыть о пожирателях помоев. О местных жителях, что заманивают и убивают людей целыми семьями. То это утро могло быть просто прекрасным. Впервые за всё моё пребывание здесь, не моросил дождь. На горизонте, где заканчивались плотные серые тучи, виднелась полоска ясного голубого неба. Мы сидели на старых облезлых табуретках с расшатанными ножками, за столом с клетчатой клеёнкой и ели запеканку из вчерашних макарон, что приготовил Андрей. За неё можно было не беспокоится. Я сам видел, как он вскрывал вчера магазинную пачку, а из добавок там был только химический бульонный кубик.

Андрей всё время заговорчески поглядывал на меня, ожидая, что я начну склонять Антона к помощи. Антон же сидел, поставив одну ногу на стул так, что опирался подбородком на колено. Вчерашние возлияния едва ли могли навредить ему. Но по старой привычке, он хлебал воду из банки, курил и ел мелкими кусочками с большими перерывами. Чтобы «прижилось», как он обычно говорил. Иногда он напивался так, что на утро, ел суп по одной ложке в час и лежал как труп, периодически обнимаясь с тазиком. Это были весёлые времена. Ведь тогда он был обычным парнем с уралмаша, без чешуи и жёлтых глаз.

– Сейчас водочки бы и салату. С зелёным луком прямо с грядки. – Андрей решил нарушить тишину своей глупой обыденной фразой. В любой другой раз, я был бы рад этому предложению, но не сейчас. Сейчас я сидел как на иголках. Пялился в холодные слипшиеся макароны и гадал, кто может напасть на меня в следующую секунду.

– А я бы арбуза навернул. – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать эту беседу.

– Жека арбуз обожает, – оживился Антон. – А я вот не понимаю его смысла. Это же вода с сахаром. А стоит как крыло от самолёта. Только рожу пачкать.

– Ну всё мужики! – Андрей хлопнул в ладоши и вскочил со стула. – Так и сделаем. Что мы, рыжие что-ль? В конце концов, вдруг последний день живём.

– Не последний, а крайний. – по привычке поправил я, а потом понял, всю абсурдность своей реплики.

Антон захохотал и нам тоже пришлось. Если древнее враждебное существо из немыслимого измерения сочло твою фразу смешной, значит так оно и есть.

Андрей засеменил. Собрал по всем карманам смятые сторублёвые купюры. Надел спортивный костюм. Я был уверен, что он принадлежал какому-нибудь ныне мёртвому парню. Китайская подделка какого-то модного бренда. Штаны и рукава были слишком длины для Андрея. Кое-где виднелись старые застиранные пятна солярки. Андрей ей точно не пользуется.

– Я на попутке до райцентра. Антон, ты будешь нашу хлебать или вашу?

– Я буду ту, на которую скидываться не надо.

Андрей ещё немного помялся в дверях, всячески подмигивая мне и кривя рот, а затем вышел. Мы могли видеть в окно, как он пошёл вверх по Ленина, к старым путям.

Для того, кто одним глазом смотрит в прошлое, а другим в будущее, Антон был слишком спокоен. Будто не был в курсе, что мы собираемся его грабить.

Я достал свой телефон. Ни связи, ни интернета не было, поэтому я просто пялился на рабочий стол, открывал галерею, настройки, калькулятор. Что угодно, лишь бы изобразить занятость.

– Как думаешь, кто займёт наше место на блошке? – спросил Антон.

Я отложил телефон.

– Никто. Даже если ты не собираешься возвращаться, Я то всё ещё там буду жить.

– Да ладно. Ты всегда говорил, что это занятие для пенсионеров, цыган и малолетних неформалов.

– Я всегда говорил, что хожу с тобой исключительно для того, чтобы познакомиться со странной девчонкой-херкой что скупает старые книжки под двадцать рублей.

– Обязательно ходи на блошку, вплоть до ноября. Можешь распродать всё моё барахло.

– Ты что-то видишь одним своим глазом?