Сергей Круглов

На 1 января 1947 года численность заключённых ГУЛАГа составляла 1 703 506 человек и продолжала нарастать. В связи с этим была увеличена «штатная положенность» Главка. Вместе с тем в течение марта-сентября 1947 года все руководство постепенно заменили, и новым начальником ГУЛАГа стал генерал‑майор Добрынин Г.П. [12]. Вызвано это было тем обстоятельством, что во все годы функционирования ГУЛАГа существовала определённая кадровая проблема, заключавшаяся в том, что набрать работников для постоянного проживания и несения службы в отдалённых местностях да ещё с суровым климатом оказывалось не так-то просто. В связи с этим начальниками северных лагерей и строек часто назначали проштрафившихся или потерявших политическое доверие чекистов, либо тех из них, кто был осуждён и отбыл свой срок в зоне. В отношении последних говорили: «Кто может лучше знать лагерь, как не бывшие лагерники», — и их брали на работу в аппарат, даже, в ряде случаев, в центральные органы. Ясно, что в администрацию и охрану ИТЛ также шли в основном люди, не нашедшие себе достойного места «на материке», то есть в давно обжитых регионах. В связи с этим общеобразовательный и культурный уровень работников ГУЛАГа был значительно ниже, чем у сотрудников территориальных органов НКВД-МВД. Партийно-комсомольская прослойка в этом Главке также являлась значительно меньшей (в 1946 году — 17,1 %), а перед войной здесь работали практически одни беспартийные. Для подготовки кадров только в 1944 году появилась Центральная школа ГУЛАГ, в которой к поступавшим предъявлялось лишь требование иметь образование в объёме 5 классов средней школы. В послевоенные годы несколько увеличилась доля инженерно-технических работников в высшем руководящем звене Главка, хотя в целом почти три четверти состава имели «низшее образование», то есть умели кое-как читать и писать [44].

В таких обстоятельствах, в целях обеспечения в местах лишения свободы нормальных условий для содержания заключённых, министр внутренних дел Круглов С.Н. своим приказом от 4 января 1947 года создал при заместителе министра генерал-полковнике Чернышове В.В. инспекторскую группу по обследованию тюрем и исправительно-трудовых лагерей МВД. В состав этой группы из пяти человек входили назначавшиеся приказом офицеры центрального аппарата МВД. Для такой группы задачей, регламентировавшейся соответствующим «Положением», являлось проведение периодических инспекторских обследований тюрем и трудовых колоний. Каждый инспектор группы должен был не менее 20 дней в месяц находиться в командировках для проведения работы на местах в тех областях, которые были за ним персонально закреплены. Инспектирующий, вне зависимости от плановых проверок, проводившихся руководством министерства, обязан был «в первую очередь и, главным образом, проверить»: санитарное состояние тюрьмы или колонии, содержание помещений для заключённых, санузлов и пищеблока; правильность распределения заключённых по камерам в тюрьмах, в зависимости от характера их преступлений; состояние охраны и надзирательской службы; поддержание порядка и соблюдение со стороны администрации и охраны «революционной законности». По всем выявленным фактам нарушений инспектирующий должен был на месте немедленно и «с особой тщательностью» произвести расследование. «Положением» устанавливалось, что во всех случаях, когда после инспектирования будут вскрыты факты нарушения революционной законности, инспектирующий понесёт «персональную ответственность» [44].

Не сразу и несмотря на трудное послевоенное время, но в местах лишения свободы удалось создать для подневольных тружеников приемлемые условия жизни, которые на мой вопрос инспектор Лагерного управления ГУШОСДОРа Васильева О.В. охарактеризовала «терпимо тяжкими» [2]. Дома, в кругу семьи, Сергей Никифорович как-то рассказывал, что Хрущёв Н.С. пожаловался на него Сталину И.С. Недоволен тогда Никита Сергеевич оказался тем, что, как он выразился: «Заключённые в лагерях МВД живут лучше, чем вольнонаёмные рабочие». Вождь народов сразу отпарировал: «Так создайте для вольнонаёмных нормальные условия».