Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940

27 декабря 1909 г. выпускник Горного института Д.А. Смирнов (1883-1945) из Москвы писал С.Ф. Ольденбургу: «вчера я заходил в Шереметев переулок к Серёже, мне сказали, что уехал ещё 18-го в Санкт-Петербург, и потом, что вообще он почему-то уехал с этой квартиры куда-то на Пречистенку. Мне было очень жаль, что не пришлось его повидать». «Государственная дума, кажется, понемногу превращается в труп, что признал даже, к моему удивлению, и сам Родичев»

[«Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века» М.: Индрик, 2020, Том IV, с.475].

Широту интересов С.С. Ольденбурга показывает прочтение им 5 мая 1910 г. в московском 1-м Женском клубе лекции «Проспер Мериме (1804-1870). Жизнь и творчество».

Дмитрий Смирнов, как и многие востоковеды, поддерживал контакт с С.С. Ольденбургом. 21 сентября 1910 г. он пишет из Москвы: «Слышал от Серёжи о Вашей операции. Желаю Вам скорого выздоровления»

.

2 ноября 1910 г. С.Ф. Ольденбург снова жаловался сыну на “травлю” инородцев, беспокоясь о евреях, мусульманах, поляках, кавказцах. «Горе России в тот день, когда они поддадутся провокаторской пропаганде Союза Русского Народа».

Можно согласиться с его биографом т. Кагановичем, что эти суждения С.Ф. Ольденбурга отлично объясняют его поведение после октября 1917 г. Как и жизненный выбор Сергея Сергеевича, узревшего в революции настоящую национальную катастрофу, в отличие от воображаемой угрозы в клеветнических фантазиях о СРН.

Правый монархист, профессор Киевской Духовной Академии Д.И. Богдашевский в переписке постоянно упоминал необходимость идейной борьбы с представителями партии к.-д., называя так всех носителей левых убеждений. К примеру, 11 октября 1910 г. он пишет: «кадетский, впрочем, принцип – вносить, где возможно, смуту, разделение – ими строго выдерживается» [«Вестник ПСТГУ II», 2013, Вып.6, с.97].

Регулярные политические выпады в письмах С.Ф. Ольденбурга трудно назвать как-то иначе.

Революционно настроенный Д. Клеменц, начисто игнорируя правые взгляды С.С. Ольденбурга, писал его отцу 22 февраля 1911 г. из Москвы в заядло-неадекватной антимонархической манере: «Очень рад, душевно рад, что Ваш Сергей Сергеевич решил перебраться в Мюнхен. И за границей много пошлого, тупого бестолкового; но там ни одному болвану уже не придёт в голову издеваться над умственной жизнью. Там уже ни спекулянт, ни шахер-махер не осмелится предложить науку передать в руки держиморде. Думаю, что в Мюнхене Сергею Сергеевичу будет хорошо. Там недурная русская колония» [«Восточный Туркестан и Монголия» М.: Памятники исторической мысли, 2018, Т.1, с.276].

Весь этот неопределённый набор слов является ритуальным проклятием в адрес решительно-правой политики русских монархистов в министерстве народного просвещения и не имеет никакого отношения к личности С.С. Ольденбурга. Пока не ясны настоящие мотивы переезда на кратковременное обучение в Германию, и какие научные задачи в это время ставил С.С. Ольденбург, который скорее бежал от буйств и насилий левых студентов, не дававших монархистам заниматься. С другой стороны, частая перемена мест обучения указывает, что Сергей Сергеевич тогда отнюдь не собирался следовать примеру отца и выбирать учёную карьеру. В итоге он присоединится к чиновничеству, служившему главной опорой Престола.

В более буйный 1905 г. у будущего белоэмигранта, учёного авиа-изобретателя, вынужденные мотивы перейти к получению образования в Европе были такие: «Георгий не скрывал своих взглядов и присоединился к группе студентов-“академистов”, призывавших учащихся вернуться в аудитории и продолжать занятия. Студенты-революционеры враждовали с “академистами” и частенько избивали их, досталось и Ботезату» [В.Р. Михеев «Георгий Александрович Ботезат. 1882-1940» М: Наука, 2000, с.23].