Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940

Другой редкий мемуарный пример относится к лету 1914 г.: «мало верили в близость войны. Всякий сознательно живший в те времена, легко дополнит это из собственных воспоминаний. Война казалось немыслимой. В неё не верили, так как её не было на протяжении почти что двух поколений». Балканская и Японская воспринимались как далёкие и «почти что колониальные».

«Всем казалось, что после двух-трёх битв сразу выяснится, какая сторона победила и будет заключён мир» [С.С. Ольденбург «Под знаком тревоги» // «Возрождение», 1939, 30 июня, с.3].

Свои обывательские взгляды того времени Сергей Ольденбург тут отнюдь не приписывает Императору Николаю II или Царскому правительству. Эта недооценка войны относится к общественным представлениям.

Православный строй Российской Империи определял её систему награждений, как видно по опубликованной после революции переписке обер-прокурора Св. Синода В.К. Саблера с заместителем министра народного просвещения М.А. Таубе в июле 1914 г., когда С.Ф. Ольденбург был определён как активный атеист и критик православного учения и потому не был представлен к чину статского советника и ордену [«Рижский Вестник» (Юрьев), 1917, 29 июля, с.2].

Подрывной характер действий либералов во время войны признавал даже к.-д. С.Ф. Ольденбург в письме 25 июня 1915 г. к Н.Я. Марру: «наши господа левые не желают считаться с положением и стоят на своей допотопной точке зрения “чем хуже, тем лучше”. И от этого много ещё будет зла». Правительство И.Л. Горемыкина, естественно, не желало считаться с такими «общественными силами и настроениями».

31 марта 1916 г. у Сергея Сергеевича и его супруги Ады Дмитриевны (1892-1946) в Петрограде родилась старшая дочь Зоя, первая из пяти их детей. В РФ на русском языке доступны разные издания её книги «История альбигойских крестовых походов».

В последние годы существования Российской Империи С.С. Ольденбург служил в министерстве финансов в бюро по изучению экономической и финансовой жизни западных стран при Общей канцелярии минфина.

Перед революцией С.С. Ольденбург жил в Царском Селе, Павловское шоссе, в здании звавшемся дачей О.Е. Шухт [«Весь Петроград на 1917 год», 2-я паг., с.503].

Под общественным воздействием С.С. Ольденбург, по утверждению историка С.В. Куликова, на какое-то время поддался общей петроградской истерии и восторженно встретил февральскую революцию. В обоснование приведена ссылка на статью М.П. Лепёхина в Т.2 сб. «На изломе эпох». С.В. Куликов при этом опрометчиво стремится изобразить С.С. Ольденбурга либералом, а не столпом консерватизма [«Российское научное зарубежье: люди, труды, институции, архивы» М.: ИРИ РАН, 2016, с.226, 232].

Ссылок на формальную принадлежность к партии октябристов и на влияние П.Б. Струве недостаточно для многих сделанных С.В. Куликовым поспешных выводов, они опровергаются при полноценном изучении биографии историка.

Учитывая неопределённо-вертлявое понятие консерватизма, следует избегать его или уточнять, о какой именно политической традиции идёт речь. Достоинства С.С. Ольденбурга заключались в поддержке право-монархического принципа. Как и все остальные подданные Царя, он мог быть введён в заблуждение целенаправленно распространявшимся типовым идеологическим обоснованием переворота, включая ложные легенды о Г.Е. Распутине, о подготовке Царской Семьёй и Императорским правительством сепаратного мира с Германией, о негодности всей монархической политики. У многих петроградцев полное разочарование в перевороте наступило в течение первого же месяца в связи с катастрофическим ухудшением всех сторон жизни, которое принесла демократическая революция.