Серое Преосвященство

Среди тысячи шестисот с лишним дам, числящихся в каталоге побед Дон Жуана, без сомнения, было несколько, чья благосклонность побуждала героя обратиться потом к врачу. Но с шанкром ли, без шанкра, а сам факт завоевания был предметом гордости и заслуживал быть занесенным в лепорелловскую хронику побед. История стран пишется в том же духе.

Это — что касается первого вопроса, о последствиях политики, в разработке и осуществлении которой участвовал отец Жозеф. Теперь об этических вопросах. В этическом плане положение отца Жозефа было не такое, как у обыкновенного политика. Не такое потому, что, в отличие от обыкновенных политиков, он стремился к святости, был созерцателем, практически осведомленным в мистицизме, человеком, знавшим природу духовной религии и действительно продвинувшимся по «пути совершенства» к единению с Богом. Теологи согласны в том, что все христиане призваны к единению с Богом, но лишь немногие готовы сделать выбор, позволяющий им стать избранными. Отец Жозеф был одним из этих немногих. Но, сделав выбор, на этом не остановился и через сколько-то лет сделал другой: заняться политикой и стать сотрудником Ришелье. Как мы уже видели, намерением отца Жозефа было сочетать политическую деятельность с созерцанием, делать то, что требовала государственная политика, и в процессе делания уничтожать это в воле Божьей. Однако на практике то, что приходилось делать, оказалось неуничтожимым, и частью своей души отец Жозеф горько сожалел о том, что ввязался в политику. Но была и другая часть — жаждавшая действия, требовавшая героических свершений во славу Божию. Оглядываясь на свою жизнь, отец Жозеф — созерцатель, чувствовал, что поступил неправедно или, по крайней мере, очень неразумно, вмешавшись в политику. Но если бы он так не поступил, если бы остался проповедником, учителем и религиозным реформатором, то, возможно, до конца своих дней сознавал бы, что поступил неправильно, пренебрегши возможностью исполнить волю Божью в большом мире международной политики — gesta Dei per Francos.

Дилемма отца Жозефа стоит перед всяким духовным человеком и созерцателем, всяким, кто хочет поклоняться Богу теоцентрически и ради Него самого, всяким, кто пытается соблюдать заповеди, чтобы стать совершенным, как совершенен их Отец на небесах. Чтобы мыслить об этой дилемме ясно, мы прежде должны научиться ясно мыслить о некоторых проблемах более общего характера. Католические богословы этим усиленно занимались, и, пожелай воспользоваться их усилиями отец Жозеф, он нашел бы в учениях своих предшественников и современников много материала для надежной философии действия и надежной социологии созерцания. То, что он не воспользовался ими, обусловлено особенностями его темперамента и талантов, но прежде всего его горячим бескорыстным радением о французской монархии. С пути совершенства его сманило самое утонченное из искушений — соблазн верности и самопожертвования, но — верности делу не такому высокому, как высшее благо, и самопожертвования — во имя чего-то, что меньше Бога.

Для начала рассмотрим теорию действия, как она излагалась в теоретических писаниях, доступных отцу Жозефу. Прежде всего, мы должны помнить, что когда богословы говорят о деятельной жизни, противопоставляя ее созерцательной, они имеют в виду не то, что понимают под ней современные писатели не богословы. Для нас «деятельная жизнь» — это жизнь, которую ведут герои фильмов, руководители бизнеса, военные корреспонденты, члены правительства и так далее. В глазах богословов — это лишь мирская жизнь, проживаемая людьми, духовно не обновленными, не сделавшими ничего или почти ничего, чтобы избавиться в себе от ветхого Адама. Но в глазах богословов деятельная жизнь — труд Божий. Быть деятельным, значит следовать путем Марфы, которая посвятила себя обслуживанию материальных нужд учителя, тогда как Мария (во всей мистической литературе она есть образец созерцателя) сидела и слушала Его слова. Когда отец Жозеф выбрал жизнь политика, он очень хорошо понимал, что это не деятельная жизнь в теологическом смысле, что путь Ришелье не тождествен пути Марфы. Действительно, Франция была, ex hypothesi[80] и почти по определению, орудием Божьего Промысла. Следовательно, всякая политика, направленная на возвышение Франции, должна быть в сущности благой. Но хотя ее сущность может быть благой и вполне согласной с Божьей волей, акциденции ее часто были сомнительными. Тут вступала в действие практика активного уничтожения. С ее помощью отец Жозеф надеялся стерилизовать свои довольно грязные мероприятия и сделать их безвредными, по крайней мере для себя.