Серп

Дорога все дальше уводила Сашку с Изотычем от Решетного и райцентра. По началу им навстречу попадались пустые полуторки, да пару раз проехали сани, загруженные алюминиевыми молочными бидонами. По тому как шла перед санями лошадь Сашка без труда определил, что бидоны, в два ряда стоявшие в санях, полные. Он было соскочил навстречу. Хотел попросить или выменять на что-нибудь свежего молочка. Но суровый взгляд женщины-возницы остановил его, заставил как-то сразу забыть, чего он хотел, и, пройдя еще немного рядом с мерином, Сашка запрыгнул боком обратно на сани.

Так ехали они целый световой день, остановившись всего один раз в какой-то разбитой войной и совершенно брошеной деревне, поесть. Растопили на костерке снега. Отрезали по два ломтя хлеба с салом. Погрызли морковки, да запили все это крутым на морозе кипятком из солдатского котелка, попеременно, передавая его друг другу. После этого покормив сеном коней и дав им воды, продолжили свой путь. К вечеру дорога совсем опустела.

Начинало смеркаться. Слушая как скрипит снег под полозьями саней, Сашка вдруг подумал: «А что если Изотыч напутал. Что если он на самом деле не знает этого места, про которое рассказала Петровна. Вот едем не знаем куда. А ночью вообще заблудится можно».

– Изоты-ыыч! Посто-оой! – крикнул Сашка, глядя поверх спины Сивого, в стог сена на впереди идущих санях.

– Тпру родная, стой, стой! – услыхав Сашкин окрик, Изотыч тут же затормозил сани.

– Че тебе Сашк, аль случилось че? – слезая, и поворачиваясь назад спросил Изотыч.

– Скок нам еще ехать? Глянь – темнеет уже. Как бы в поле не заночевать. Окочуримся тут.

– Не, не бойсь. Еще где-то с час осталось. Там сельсовет у них и председатель рядом живет. У него и переночуем. Я дорогу эту знаю хорошо. Когда в парнях то был, у меня в той деревне зазнобушка была. Так что Сань не боись правильно едем.

– Ну лады тода. Поехали пока совсем ночь не встала.

Забравшись обратно на сани, Сашка дернул поводья и вслед за первыми санями Сивый потащил его по дороге.

Как и обещал дед, через час, свернув с большака и проехав еще километра четыре, уже в темноте, они въехали в деревню. Света не было нигде. Если бы не снег, тьма была – хоть глаз выколи. Деревня до войны была большая, домов сто пятьдесят. Но осталось целыми домов десять не больше. В том числе цел был сельсовет, и рядом стоящий с ним дом, куда Изотыч сразу направил Звездочку.

К тому, что в селах и деревнях не осталось уже собак все привыкли. Поэтому, проезжая мимо сельсовета и услышав голосистый лай, Сашка сильно удивился.

– Гля-ка! Живой остался чертяка какой-то езви его душу! – сказал он вслух сам себе и тут же подумал: «Может щенка попросить получиться…».

Изотыч долго гремел кулаком в ставни окна перед входной дверью. Наконец-то в доме зажгли свечу.

– Кто? Голос был женским, уставшим и тихим. Так говорят обычно когда не хотят будить детей.

– Мне бы Василь Палыча. Родионов я. Он меня знает. Мы с Решетного едем. Сено надо разгрузить. Нам бы переночевать до утра.

– Уехал Василь Палыч. Третьего дня как уехал в райцентр. Сейчас я ключи возьму. Там и разгрузите.

Минут через пять из дома вышла женщина, в наброшенной на нательную рубаху фуфайке с керосиновой лампой в руке.

– Вот Вам ключи. Вертайтесь щас обратно. Поедете прямо. За сельсоветом направо. Увидите там сарай большой стоит. Там и разгрузите и переночуете. В дом пустить не могу – некуда. У меня тут детвора со всей деревни спит, не протолкнутся. Мою хату только и топим.

– Ладно. Мы рано поедем. С ключами что делать?

– Оставьте в замке. Че им будет. Нате ка свет возмите, там темно совсем. Ну все, ступайте с Богом. А то детей мне разбудите, – сказала женщина, отдавая связку ключей и лампу. Уже затворяя дверь, она выглянула:

– А вы ели что? Мож картох вам дать?

– Не… не надо, у нас с собой есть. Дитям оставь, – спускаясь по ступеням, ответил Изотыч.

… Сарай был сложен из жердей. Щели между жердями были такие, что Сашка запросто просунул туда пальцы. Не понятно было – зачем на сарае висел замок, когда просунув руку можно было запросто выдернуть пару-тройку длинных жердин из стены и прямо так через дырку пролезть внутрь. Изотыч конечно ломать ничего не стал. Долго возился с замерзшим замком, но потом открыл и распахнул ворота.

– Давай Сань, заводи лошадей, – сказал дед, отодвигая в сторону скрипучую, провисшую воротину.