Серп и крест. Сергей Булгаков и судьбы русской религиозной философии (1890–1920)

Радикализм религиозных реформаторов иногда подвергал испытанию даже практически безграничную терпимость Струве; однако он все равно счел себя обязанным опубликовать 6 / 19 июля 1905 года три манифеста только что созданного «Христианского братства борьбы», осторожно представив их как «документы эти имеют выдающееся симптоматическое значение для современного политического и социального брожения в России»[168]

. Числившее Булгакова в своих рядах Братство считало ложным принцип внутреннего возрождения и личного спасения, лежавший в основе исторического христианства, и утверждало, что проповедь Христа следует понимать как призыв не к индивидуальному, но к социальному преобразованию. Споря в равной мере и с Толстым, и с исторической церковью, религиозные радикалы настаивали на том, что социальные, экономические и политические отношения должны подчиняться христианскому началу; Царство Божие, основанное на благодати, «должно победить и преобразить всю злую природную жизнь, во всех ее проявлениях от сферы индивидуального сознания и человеческих отношений до космического зла, царящего в природе»[169]

. Они призывали всех христиан присоединиться к крестовому походу против самодержавия, против пассивной современной церкви, против социального и экономического неравенства.

«Союз Освобождения» был привлекателен для Булгакова не только с точки зрения его философских интересов: его программа соответствовала также целям студенческого движения и университетской политики, в которой Булгаков принимал деятельное участие. Киевский политехнический институт, в котором он был профессором до 1906 года, неоднократно оказывался в центре внимания общественности из-за своей «независимости от местной администрации и сравнительно гуманного отношения к студентам»[170]

. В январе 1904 года разразился скандал по поводу напечатанной в «Юго-Западной неделе» статьи Булгакова «С новым годом!», которая была сочтена несовместимой с его преподавательской деятельностью и носила признаки «вредного влияния», оказываемого некоторыми профессорами института[171]

. Провинившийся журнал закрыли, а в лекциях Булгакова обнаружили нежелательные тенденции. Министр финансов Владимир Коковцев счел дело достойным своего внимания и направил бумагу, в которой предлагал уволить Булгакова:

По моему личному убеждению, принимая на себя звание «профессора высшего учебного заведения», каждый ученый должен почитать себя обязанным не только заботиться о преподавании избранного им предмета, но и стремиться к охранению спокойного течения академической жизни, которое, между прочим, достигается тщательным устранением всех элементов, могущих иметь нежелательное воздействие на молодые пылкие умы студентов, и поддерживать в них уважение к труду, к порядку, воспитывая в них примером и словом любовь к родине и уважение к сложившемуся веками строю государственной и общественной жизни[172].

Шесть месяцев спустя, во время проведения земского конгресса, не устрашенный такой «банальностью» либеральный совет институтского факультета призвал к полной трансформации российского общества с целью обеспечить свободу и равноправие всех граждан: по мнению его членов, только так можно было решить «студенческий вопрос» и улучшить ситуацию в университетах[173]. Еще через некоторое время, в 1905 году, совет призвал отменить принятый 16 апреля закон, по которому преподаватели подлежали увольнению за участие в политической деятельности, а студенты – исключению из университетов; ввести право выбирать не только деканов, но и ректора; перед началом учебного года проводить собрание выборных представителей преподавательского состава. «Союз освобождения» не только поддержал, но и предоставил площадку для обсуждения этих и других проблем университетской политики и студенческого движения.