Серпухов. Последний рубеж. 49-я армия в битве за Москву. 1941

К сожалению, Иван Григорьевич Захаркин ни записей, ни мемуаров не оставил. Надо заметить, что историография Битвы под Москвой непоправимо обеднена тем обстоятельством, что почти никто из командующих армиями Западного фронта не оставил мемуаров. К тому же очень многие документы этого периода закрыты в архивах пока наглухо. Говоров (5-я армия) мемуаров не написал. М. Г. Ефремов (33-я армия) погиб в апреле 1942 года под Вязьмой. Голубев (43-я армия) мемуаров тоже не оставил. Командующий 49-й армией генерал-лейтенант И. Г. Захаркин в 1944 году погибнет во время автомобильной катастрофы. Но, к счастью, сохранились мемуары члена Военного совета 49-й армии генерал-майора А. И. Литвинова. Как и большинство генеральских мемуаров, они носят общий, обзорный характер, написаны осторожно, но все же кое-что, и весьма важное для нас, имеют. Вот что пишет А. И. Литвинов о начальном периоде обороны у Серпухова и Кременок: «Мне вспоминается такой случай. На правом фланге армии из района Высокиничей прорвался большой разведывательный отряд противника на бронетранспортерах и устремился на Серпухов. Командующий армией И. Г. Захаркин поручил своему заместителю Н. А. Антипенко создать заградительный отряд. Такой отряд был создан из 500 военнослужащих, которые прибыли в город, разыскивая свои части. Отряду ставилась задача — ликвидировать прорвавшегося врага. Командование отрядом было возложено на начальника серпуховского гарнизона комбрига П. А. Фирсова, участника Гражданской войны, очень храброго человека. Он пользовался у серпуховичей большим уважением, в городе его знали буквально все, помнят о нем и сейчас. Впоследствии он командовал дивизией, затем корпусом и закончил войну в звании генерал-лейтенанта, Героем Советского Союза.

Отряд Фирсова с двух сторон окружил движущуюся вражескую колонну и после недолгой, но ожесточенной схватки истребил врага. Захвачены были все бронетранспортеры и несколько пленных. Это были первые пленные гитлеровцы, доставленные в Серпухов.

В это же время еще один вражеский отряд попытался прорваться на левом фланге армии в направлении Алексин, но был истреблен частями 238-й стрелковой дивизии под командованием полковника Г. П. Короткова.

Теперь главная задача состояла в том, чтобы стабилизировать оборону и прочно прикрыть серпуховское направление. Войска армии стали быстро закреплять занятый рубеж. Наши войска переходили к обороне в неблагоприятных условиях, утомленные и измотанные многодневными боями. Многие части по нескольку суток не отдыхали и не ели. Но враг оголтело рвался к Москве, и медлить с организацией обороны мы не имели права.

Наша оборонительная полоса составлял более 80 километров и имела два основных участка: первый — севернее реки Оки (им прикрывались подступы к Москве через Серпухов), второй — южнее реки Оки, а районе Алексина (им прикрывался путь к Туле). Получилось своеобразное полукольцо, которое опоясывало Серпухов в 7–10 километрах западнее города. Штаб армии находился в Бутурлине.

Армия к этому времени имела в первом эшелоне четыре стрелковые дивизии с небольшим усилением и во втором эшелоне до двух стрелковых дивизий и спецчастей. Этим создавался сплошной устойчивый фронт обороны на левом крыле Западного фронта. Правее оборонялись войска 43-й армии, левее защищала героическую Тулу 50-я армия.

Перед фронтом 49-й армии вели наступление семь вражеских пехотных дивизий, хорошо оснащенных вооружением и техникой. Противник превосходил нас в живой силе в 2 раза, по артиллерии минометам — в 2,5–3 раза, по танкам и самолетам — во много раз. Несмотря на большой перевес в силах, немецко-фашистскому командованию приходилось прилагать много усилий, чтобы добиться успеха».

В двадцатых числах октября, а точнее 26-го числа, в штаб 49-й армии позвонили из штаба Западного фронта. Напоминаю читателям, что прошло четыре дня как командующий Западным фронтом отдал приказ о расстреле командира 17-й стрелковой дивизии полковника П. С. Козлова. И это был не единичный приказ. Расстрелы конечно же были. Ни одна воюющая армия не обошлась без этой крайней меры воздействия на своих солдат. Расстреливали паникеров и трусов и в других дивизиях. К примеру, в эти же дни перед строем были расстреляны командир 151-й стрелковой бригады 33-й армии майор Ефимов, комиссар бригады Пегов и комиссар 455-го стрелкового батальона той же бригады Ершов. 151-я сбр держала оборону севернее, под Наро-Фоминском. Приговоры в те дни писались и приводились в исполнение скоро.

Разговаривая с Жуковым, Захаркин конечно же отдавал себе отчет в том, что с ним может произойти через минуту. Поэтому каждое слово нужно было взвешивать. Ничего лишнего. Группа военных прокуроров, прибывшая из штаба фронта, уже работала в 49-й армии. Но итоговый документ прокурорской проверки еще не лег на стол комфронтом.

«— У аппарата полковник Яковлев.

— У аппарата Захаркин.

— Ждите у аппарата. Сейчас доложу генералу Жукову, что вы его ждете. Все.

— У аппарата Жуков.

— У аппарата Захаркин.

— Здравствуйте. Доложите кратко обстановку.