Серые мышки сексом не занимаются

  —  Вернусь. Но ты должен понимать,  — я изловчилась и отставив стакан в сторону, повернулась лицом к Яну, от отстранился от провала, видимо боясь, что я упаду, и даже это мне показалось ужасным ограничением свободы.  — Мне не нужен дом…

  —  А я?

  —  А ты… ты нужен. Только… ты для меня становишься…

Я не смогла договорить, это страшновато звучало. И я так надеялась, что он всё поймёт. Что он что-то придумает.

Мне не нужен дом!

А он нужен… пока не заявляет свои эксклюзивные права на мою свободу.

Я может и серая мышь  — но не лабораторная.

Глава 25. Сафо

Клиент опаздывал и я сидела на чемодане, обняв его ногами, поглядывая на наручные часы. Ненавижу опоздунов! Особенно, когда речь про вылет. особенно, когда про женщин! Особенно, когда про шоп-тур…

Я что, не знаю, зачем дамочке тридцати лет, ехать в N с тремя пересадками в не сезон, если не за шмотом? Город-то не то чтобы туристический. Огромный, с транспортом жопа, грязно, людно настолько, что можно вешаться сразу. И целая неделя… Ещё неделю я украла для себя. Встретиться с моим Мужчиной Мечты, всё переосмыслить. И я не хотела видеть Яна.

У меня был передоз от него. Увижу  — убью. Я влюбилась, правда, читатель, я не вру. Всем сердцем, но блин! Нет, это не значит, что я теперь усядусь напротив и буду глаз с него днём и ночью не сводить. Это всё для меня ненормально, не про меня. Такую дозу мне нужно пережить, переварить, принять. Потом… может я и не захочу от него оторваться, а пока пусть потерпит, разберётся со своими сожительницами.

Хотя… Костя звонил буквально только что и сообщил, что Кира рвёт и мечет. Не знаю, что она там мечет, но если икра чёрная  — то хоть заработает на этом. Мне почему-то было её не жалко…

Я стала ужасной сучкой? Только честно.

Нина говорит, что нет. Гелла, кстати тоже. Обе в голос заявляли, что я просто влюбилась и стыд перестал существовать, тем более, что Ян никого не прогнал, я знала, что он съехал в свой недостроенный дом, купил сковородку и пачку сосисок. Теперь вроде бы будет спать на матрасе, на чердаке… Это мне Петров рассказал. Гелла говорит, что друг даже койка-место Яну предложил, но тот отказался, зато согласился как-нибудь напиться.

Я нервничала и боролась с собой, чтобы не начать звонить в агентство или Яну. Дурацкое чувство. С одной стороны хотелось немедленно его увидеть, что для меня совершенно нетипично, а с другой хотелось сбежать, чтобы духу его в моей жизни не было. Я ярко видела карапуза. Босого симпатягу с блином в руке, который кормит дворового пса. Я зову этого карапуза сыночком, а Яна муженьком… ношу халат по выходным, вожу большую безопасную машину… Путешествую “семьёй”...

Чёртова модница, Яна Егоровна! Уши бы ей оторвать! Если выяснится, что она что-то перепутала  — выплачу штраф и поеду домой…

Ну и какой спрашивается дом?

Наверное тот, что в посёлке… Бревенчатый.

Я встала с чемодана и разминая ноги принялась прыгать на месте и приседать. А потом споткнулась и уставилась прямо перед собой. Мне очаровательно улыбалась Яна егоровна, тридцати лет, любительница Шоп Туров.

Хороша Яна, ничего не скажешь.

  —  Яна Егоровна?  — уточнила я.

  —  Да,  — кивнула она.

  —  У вас парик поехал.

Яна Егоровна рассмеялась, стянула парик и превратилась в Яна Григорьева. Обычного такого, ничем от вчерашнего не отличающегося, кроме уродского белоснежного парика на макушке.

***

  —  Какого хрена?  — я мерила шагами крошечный пятачок пустого пространства дьюти-фри, между стеллажей с вискарём, а Ян приспокойненько изучал этикетки.  — Я просила одиночества, спокойствия и тишины! А ты… свалился на мою голову! Опять! Ты что думал, я с тобой помчу в медовый месяц?

  —  Ага, помчишь,  — кивнул Ян, не видя в происходящем ничего “такого”. Умник.

  —  ЯН!

  —  Мм?  — судя по его улыбке, никаких страшных последствий он не ожидал. Прихватил бутылочку вискаря и пошёл на кассу.  — А где мой посадочный…

  —  Что б ты его потерял вообще,  — прошипела я в ответ и поплелась в зал ожидания.

Он не давал мне надышаться свободой. Всё испортил! Ну почему он не понимает, что мне нужно пространство? Не буду я счастлива, если мне станут тыкать в лицо угрюмым будущим. Ребятишками и мимимишками. Не могу  — не буду — не хочу! Неужели всем мужчинам так срочно нужно и важно женщину скрутить по рукам и ногам, и в ЗАГС её, в ЗАГС, пока не опомнилась. А потом шутить-шутить-шутить, что она его изловила и женила. Тёщей попрекать, детьми, ипотекой. Борщом проклятущим. Оф! Оф! ОФ!

В моём представлении любовь  — это свобода! Секс на берегу реки был абсолютной свободой! Кофе на костре  — свобода. Безоконный чердак свобода!

Но Ян же поставит плиту, современную, индукционную. Купит основу для “Асконы”. Установит окно на чердаке.

Река замёрзнет… покроется льдом.

Секс перестанет быть таким волшебным. Всё пропадёт и опостылит.

Всё испортится.

Меня накрыло панической атакой, я так не хотела обыденности, я так хотела жить дикаркой.

  —  Сафо, ты выглядишь так, будто тебя сейчас вывернет…  — хмуро предположил Ян.