Серый Дол

Ханрис же был... да никем, в прямом смысле слова. Никчёмным бродягой, да мелким вором в самом крупном городе современности - старинной Меркате, построенной той, сгинувшей три с лишним века назад цивилизацией, от которой сейчас не осталось ничего кроме камней, да пугающих вещиц, наделенных странными, подчас неподдающимися осмыслению свойствами. Множество городов умершей цивилизации, правящей когда-то всеми землями Селении, а может и всего мира, стоят нетронутыми, их обходят стороной, считают местами проклятыми, потому как там, по слухам, водится «всякое», и большинство тех, кто в них суются, не возвращаются назад. Но Меркату удалось обжить. Эта заслуга, в первую очередь, культа Мары Сит - богини-хранительницы всего Селенианского народа, от которой теперь большинство кланов отвернулось, под натиском пришедшей откуда-то с юга церкви Властителя Циклов. Правда легенды гласят, что прежде сама богиня отвернулась от кланов, раздосадованная их кровавой враждой и жаждой власти. Так или иначе, культисты ушли в Ведьмин Лес, а город разделили между собой четыре клана, на тот момент самых крупных и успешных в Селении, пока не появился Марек Готхол. Но союз их, как и все селенианские союзы, был крайне неустойчивым и шатким, и кланы эти постоянно вступали в ожесточенные споры за власть над районами древнего города, а улицы не редко обагрялись кровью в ходе решения данных разногласий. В условиях этой постоянной грызни, хозяевам города было не до соблюдения порядка, и на улицах процветало беззаконие. И Ханрис, будучи сиротой, являлся детищем этого самого беззакония, беспризорником, с ранних лет промышляющим воровством, то в одной мелкой банде, то в другой. Именно там, а не на войне, он получил свой шрам на лице. А когда он, уже будучи юношей, полностью разочарованным в собственном жалком существовании, услышал об указе Марека Готхола и о готовящемся им походе на север, то решил, что хочет кардинально изменить свою жизнь, и покинул Меркату, направляясь за своей мечтой. Ироничен был тот факт, что спустя шесть лет, став уже командиром собственной группы разведчиков в гвардии клана и полноправным Готхолом, он вернулся в Меркату, но теперь уже в качестве завоевателя. Тут-то и пригодилось его знание города. В ходе трёхлетней осады, Ханрис совершил несколько десятков успешных проникновений в Меркату с целью диверсии и разведки. Думал даже, что после победы останется там, в родном городе, но не остался. Спустя год с небольшим после взятия Меркаты, когда его и четверых переживших это десятилетие друзей освободили от службы, он был рад получить от герцога землю в этом отдаленном северном краю, где все расширяющаяся территория Готхолов граничила с Волхаринским княжеством, с которым Марек благоразумно заключил мир, вдали от Меркаты, и от войны, что вскоре снова затеял неугомонный король, теперь уже объявив своей целью проложить дорогу на запад, к океану. Ханрис никогда не видел океана, и не горел желанием его увидеть. Ему пришёлся по душе сей тихий край, а скорое знакомство с Весной стало тем чудодейственным лекарством, что потихоньку начало залечивать его истерзанную войной душу. И наконец-то, впервые в жизни, ветеран двух военных компаний, бывший вор, разведчик и командир, а ныне охотник и землевладелец Ханрис Готхол, узнал, что такое душевный покой и умиротворение.

Но все эти двенадцать лет покоя пролетели быстрее стрелы, выпущенной из его лука, и вот, в их дом опять нагрянула война. В том, что это именно она, Ханрис не сомневался, ведь войну повидать успел. И пусть в плену, слава Властителю, ни разу не был, сейчас безошибочно понял, что стал пленником этого отвратительного существа, которое тащило его всю ночь через лес в гору. Правда самого пути он не помнил, только какие-то обрывки блуждания по чащобе и два жёлтых глаза твари, что вела его с собой.

Ханрис очнулся на холодных камнях, лёжа в полумраке. Свет пробивался в это узкое, сырое пространство, пахнущее землёй и мхом, сквозь какую-то преграду. Проморгавшись и чуть привыкнув к полутьме, Ханрис пригляделся и понял, что лежит в яме, под двумя, сваленными друг на друга стволами сосен, пространство между которыми было укрыто валежником. Было холодно, настолько, что дыхание становилось паром, из чего Ханрис сделал вывод, что они забрались ещё выше в горы.

Страшно болели ноги, саднил подбородок. Всё тело ныло, словно было покрыто синяками от пяток до шеи. Не исключено, что так оно и было. Едва ли монстр с ним церемонился, и вероятно, что идя по лесу во сне, он натыкался на стволы и сучья, падал на камни, поднимался снова и продолжал свой путь.

«Удивительно, что ничего себе не сломал» - подумал Ханрис, а затем решил, что рановато сделал такой вывод.

Монстр лежал рядом. Ханрис слышал его тяжёлое, хрипящее дыхание возле своего левого уха. Ощущал его смрад. А главное - чувствовал вес его лапы, что лежала на груди Ханриса, словно они были любовниками, проснувшимися в одной постели после жаркой ночи.