Серый Дол

Он резко перевернулся на спину, готовый отбиваться от твари, что нависла над ним, но увидел только сине-черное небо высоко над головой, в котором уже начали зажигаться первые яркие точечки звёзд, собираясь в созвездия. Несколько секунд Ронар тупо смотрел в это небо, слушая тихое журчание воды где-то поблизости, более далёкое шуршание ветра в траве и стрёкот сверчков. Иных звуков не было, зато запахи окружали его со всех сторон, поражая своим многообразием. Здесь пахло тиной и речными водорослями, пахло сухой травой и мокрой землёй. Порывы ветра приносили ароматы хвои и яблок, сырого мяса и собачьей шерсти, конского пота и навоза. А так же в воздухе присутствовали десятки других запахов, которые были ему не знакомы. Ронар никогда прежде не слышал такого количества ароматов единовременно, но какофонии в них не было. Каждый запах различался отдельно от остальных, он мог выделить любой и без труда сосредоточиться на нём. Это казалось так же просто как, рассматривая пейзаж вдалеке, сфокусировать свой взгляд на отдельной его детали.

Заигрывая с невероятно обострившиеся нюхом, Ронар не сразу понял, что не знает где находится и как сюда попал. Но задавшись наконец этими вопросами, парень поднялся на локтях и огляделся. Он лежал в мокрой черной грязи, всего в полушаге от небольшой заводи реки, заросшей высокими камышами. Мощное течение на стремнине Бледной, в этом месте почти сходило на нет, и казалось, что вода тут не движется вовсе. Над её гладью уже формировалась дымка тумана.

Ронар повернулся в другую сторону и обнаружил почти отвесный склон берега, высотой примерно с его рост. Он лежал в естественной нише, скрытый со всех сторон от посторонних глаз. Но это ни о чём парню не говорило, таких мест на берегу реки было множество, и как далеко от дома он оказался, Ронар понять не мог.

Он попытался вспомнить, что же привело его сюда. Мысли возвращались к тем событиям нехотя, словно его сознание не желало этого, пытаясь тем самым оградить и защитить его от собственных поступков. Он вспомнил, как сидел возле могилы отца. Тогда ещё был день, и он чувствовал себя отвратительно. Сейчас всё изменилось. Жар спал, и Ронар ощущал приятную прохладу. Пропала и слабость, теперь юноша чувствовал себя на удивление бодрым и полным сил, как если бы хорошо выспался и сытно позавтракал. Да, он вспомнил и страшный голод, от которого крутило живот. Он так хотел есть. И он ел. Но что?

И тут Ронар вспомнил, как манящий аромат живой плоти свёл его с ума. Как он накинулся на свинью, как стал рвать её руками.

«Это было взаправду?» - спросил он себя холодея от ужаса.

Нет, сейчас казалось, что он не мог так поступить. Это должно было быть сном, и ничем иным. Лишь кошмарным сном. Но воспоминания всплывали всё ярче и чётче, лишая надежды на то, что он видел сон. Тот кошмар происходил наяву.

- Синта, - вымолвил Ронар одними губами.

Он вспомнил, что там была сестра. Вспомнил и взгляд девушки, от которого тут же ему захотелось зажмуриться и закрыться руками, как от удара отцовского ремня, сулящего не только жгучую боль, но и куда более жгучий стыд за провинность, приведшую к столь позорному наказанию. Синта смотрела на него, как на чужака. Как на отвратительно и жуткого незнакомца. Смотрела и не верила, что перед ней стоит брат.

Именно этот взгляд вернул его в чувство и именно он заставил Ронара ринуться прочь, бежать от содеянного и от сестры. И он бежал. Как долго? Как далеко? Ронар не знал. Жажда привела его к реке, но чисто инстинктивно, как зверя а не человека. Он захотел пить, а ещё хотел спрятаться, и вот он оказался здесь.

«Властитель милосердный, что же я натворил?!»

Ронар поднял перед собой руку. Она была в грязи, но под черным слоем виднелось нечто ещё.

Кровь...

Засохшая кровь покрывала его пальцы, забилась под ногти. Её бурые потёки спускались по предплечью до локтя.

В приступе отвращения Ронар кинулся на четвереньках к реке и стал смывать с рук свиную кровь. Костяшки тут же заломило в ледяной воде, но Ронар продолжал тереть, с усердием близким к безумию. Тёр и тёр, вырывая волосы, царапая кожу ногтями. Тёр и тёр, словно мог стереть и собственные воспоминания. Затем вдруг остановился, поняв, что кровь покрывала не только его руки. Он чувствовал её на губах и лице, на груди, плечах и шее, от неё слиплись волосы на голове. В крови был он весь.

Тогда Ронар вскочил и кинулся в реку, не заботясь об одежде и обуви. Ему хотелось погрузиться в ледяную воду полностью, как можно скорее. Мышцы свело от холода, но он продолжал двигаться вперёд, пока не зашёл в воду по пояс. И тогда Ронар нырнул.

Через секунду вынырнул, фыркая и отплёвываясь. Стал растирать себя руками, смывая с кожи и волос кровь. Снова нырнул. Затем ещё раз и ещё. И лишь когда нахождение в ледяной воде стало совсем уж невыносимо, он выбрался на берег и снова рухнул в грязь, обхватив руками плечи и подогнув колени к груди. Его трясло, то ли от холода, то ли от отвращения к себе. Ронар застонал, стуча зубами.