Серый туман

Он умер спустя год с небольшим после того как ушел из Хранителей. Я не вникал в обстоятельства, но наверняка очередное самоубийство. Я часто думаю – а что бы он сделал на моем месте?..

— Бедняжка, — Майя сочувственно провела рукой по его голове. — Слушай, я поняла. Ты переживаешь из-за того, что рай на Земле построить не смог? Так глупо же. Всегда кто-то недоволен окажется, хотя бы на себя посмотри. В конце концов, без тебя их вообще не существовало бы! Брось себя терзать, у тебя здорово получилось. Целый мир разумных существ! Я бы так точно не смогла, — Джао иронически поднял бровь, но промолчал. — Теперь я понимаю, почему Харлам злится, что ты его к проекту не привлек. Он же у нас крупный спец по мертвым цивилизациям…

— Именно что по мертвым, — невольно усмехнулся Джао. — Я все-таки тешу себя надеждой, что здесь до крайностей дело не дойдет. Хотя если он злится, то не так уж и неправ. Только такой дилетант, как я, мог создать настолько идиотскую экономику. Я, конечно, помнил по сохранившимся материалам, что у социализма имелись серьезные огрехи, но чтобы такие проблемы! Последнее время я только тем и занимался, что на ходу рассыпающуюся систему чинил. Знал бы, плюнул б на свои принципы и придушил бы Великую Революцию в самом начале.

Демиург вздохнул.

— Даже представить себе не могу, что без меня и Хранителей с Ростанией произойдет – это страна в северном полушарии, вон там, видишь? Ладно, новый правитель у них парень сообразительный, справится… надеюсь. Может, ему даже памятник поставят, если дров по неопытности не наломает. Но тяжко ему придется в одиночку. Может, действительно Харлама с компанией позвать на помощь? Они старше и опытнее, разберутся…

— Ага! — фыркнула Майя. — Миованна сразу примется тысячи варианты прогнозов на десяток терций вперед составлять, Веорон займется социопсиологию перетряхивать на основе экспериментальных данных, Лотто начнет обстоятельно объяснять, сколько ляпов и противоречий ты допустил при проработке сцены и как следовало сделать правильно, Харлам бросится с континуумом экспериментировать, и хорошо если твою планету по ходу на кварки не рассеет… Твои люди вымереть успеют, пока они план действий придумают. Слушай, а что мне в голову пришло! Может, я ими заняться попробую, а? Раз тебе надоело? Я существо простое, незатейливое, кого-то поцелую, кому-то по рогам навешаю, и никаких комплексов. А?

— Ну уж нет, Маечка, — вполоборота погрозил ей Джао пальцем. — Хватит, назанимались. Пусть живут сами, как могут. Пожалуй, я вообще Малию в пену сброшу от греха подальше, чтобы действительно у кого-нибудь руки не зачесались.

— Ну и ладно, — пожала плечами гостья. — Я и сама себе полигон построю. Главное – идея, а пузыри надувать Харлам умеет получше твоего. Нифига он перед моим обаянием не устоит.

Джао непонятно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Какое-то время двое стояли в молчании. За окном уже не было залитого отраженным светом Земли мертвого скалистого пейзажа. Клубился серый туман, постепенно расступаясь, открывая лунную ночь над темным лесом и верхушки деревьев, гнущиеся под порывистым ветром. Слоистые облака клочьями неслись по звездному небу, а далеко на горизонте, посверкивая молниями, собиралась гроза. Через луг, покрытый высокой травой, к лесу пролегла одинокая колея, посеченная дождями и поросшая по краям чахлым кустарником. А по дороге медленно шагала куда-то вдаль одинокая фигура, и холодный северный ветер рвал полы ее плаща.

Ибо если называешься ты Хранителем Мира, то принимаешь на себя все его тяготы и заботы. И бойся быть богом только наполовину, ибо ужаснее всего человеку бессильное предвидение будущего. Но лучше ли, когда серый туман клубится перед глазами, ослепляя взгляд призраками грядущего и безмолвно скрывая во мгле дорогу в бесконечность?

Конец

1997–2011 гг.

Краткое послесловие ко второй редакции

Первую версию «Серого тумана» я начал писать в 1997 г. Тогда мне исполнилось всего двадцать три года, я был молод, наивен и несмотря на время, сегодня называемое «веселыми девяностыми», с оптимизмом смотрел в будущее. Воспитанный на фантастике Стругацких, Ефремова и Хайнлайна, свой первый роман я твердо намеревался сделать в жанре социальной фантастики, чтобы зафиксировать эпоху, как мне казалось, уходящую в прошлое навсегда.