Сержанту никто не звонит

Общее. Только Геверниц знает об этом «деле» все. У меня лишь догадки.

– Так, господин штурмбаннфюрер.

– Я прошу вас о содействии. Как коллега коллегу.

– Все, что в моих силах.

– На территории объекта произошел неприятный инцидент. Исчезла часть специального оборудования...

Я выпрямился.

– Вы думаете, мои люди?

– Нет, Лангер. Не ваши. Вы знаете, что в причальной зоне работают военнопленные? По недосмотру одного из моих людей, уникальное оборудование оказалось... гм... скажем: в опасной близости к пленным. Кое-что исчезло. Видимо, вор где-то припрятал украденное. Без этого дальнейшая работа теряет смысл. Поэтому я прошу вас о помощи, а не приказываю. Найдите пропажу – а вы можете, ваши люди в этом отношении гораздо лучше подготовлены – просите о чем угодно.

«О чем угодно?»

– В таком случае прошу вернуть моим людям оружие.

Геверниц ненадолго задумался.

– Логично, – он посмотрел на меня. – Хорошо, принято. Что еще?

– Теплая одежда. Свитера, ботинки. Мои люди мерзнут... Ветер, сырость. Морские бушлаты были бы очень кстати.

– К сожалению, Лангер, у меня только армейские шинели. Возьмете?

– Возьму. Брезентовые рукавицы?

– Сложно, но найдем. Что еще?

– Еда. И казарма за территорией объекта. Вернее, за той чертой... Вы понимаете, господин штурмбаннфюрер?

– Зовите меня Отто, Лангер. Понимаю. Это сложнее...

Не доверяешь?

– Вашим солдатам придется потесниться, – сказал я. Ну-ка, проглоти, Отто. Ведь я фактически прошу вывести моих людей из оцепления. Уважаемый кот, не могли бы вы открыть мышеловку?

Пауза.

– Хорошо, – Проглотил?! Что-то о-очень серьезное пропало. – Договорились. Когда ваши люди будут готовы?

– Дайте мне двадцать минут, – сказал я. – И могу я переговорить с теми, кто допустил оплошность? Надеюсь, они еще..?

– Они здесь.

– Отлично. Да, еще мне нужно описание пропавших деталей.

– Вы его получите. Пошлю к вам эксперта из техников.

...Уже в дверях я помедлил. Геверниц ждал.

– Штурмбаннфюрер, разрешите вопрос... Почему вы не возьмете собак? Это было бы быстрее и надежнее.

– Неужели не догадались, Лангер? – Геверниц испытующе посмотрел на меня. Покачал головой. – Вам действительно нужно выспаться... Хорошенько выспаться. Собаки на территории объекта бесполезны. Они бьются в истерике. Они воют. Их тошнит... Продолжать?

– Не стоит, – «ублюдок ты, Отто». – Я вижу, что происходит с моими людьми. Просто у собак это ярче выражено...

Приехали хмурые эсэсовцы во главе с шарфюрером, раздали винтовки. Старенькие маузеры, один боезапас на человека... Жить можно. Егеря, взявшие в руки оружие впервые за долгое время, заметно повеселели.

– Наконец-то! Надоело таскать эти чертовы ящики... Пусть флотские с технарями сами крутят свои болты!

– Стройся! – скомандовал Вигельт. Облачко пара вылетело изо рта. Ну что, рыжий, начинаем? – Отставить разговорчики! Господин лейтенант, взвод построен.

Я выпрямился, оглядел ребят. Серые шинели вперемежку с болотного цвета куртками. Изможденные, усталые лица, синюшные круги под глазами. Чертов Отто прав. Всем нам нужно хорошенько выспаться.

– Егеря! У нас задание, которое под силу только горным стрелкам...

2

Темная громада эсминца едва заметно покачивалась в серой мгле. Скрип тросов. На носу и на корме корабля – уродливые наросты, напоминающие деревья в колдовском лесу. Что-то вроде антенн связи, только сложнее – изогнутые, опутанные проводами и зачехленные брезентом. Вместо задней дымовой трубы – еще один нарост, похожий для разнообразия на древесный гриб...

Тихий, отчетливый гул каких-то машин. Если приложить ладонь к брезентовому чехлу на кормовом наросте – зуд пробежит по телу. И волосы встанут дыбом. Первое время егеря баловались, потом перестали...

Прекрасно их понимаю.

...Матросы – что ходячие мертвецы. Еще страшнее моих ребят. Бледные и худые, в глазах – тоска. Проклятый корабль.

Мольтке встретил меня на пороге каюты. Выглядел он немногим лучше своих людей.

– Хайль Гитлер, господин капитан! – салютую.

– Хайль. Спасибо, что пришли, лейтенант.

...Корветтенкапитен Генрих Мольтке, Кригсмарине. Командир эсминца «Мюнхен», серия Z1936... Бывшего эсминца. Потому что даже моего неморского взгляда достаточно, чтобы понять: «Мюнхен» больше не боевой корабль. Одна дымовая труба. Все орудия сняты, кроме пары пушек среднего калибра. Корпус изуродован врезками и сваркой. Трюмы эсминца переделаны до неузнаваемости. Сколько переборок вырезали мои ребята вместе с матросами Мольтке и инженерами Ульмана – страшно вспомнить. И еще страшнее вспоминать, сколько всякого железа мы перетаскали на корабль...

А зачем, спрашивается? Ведь не в качестве балласта?

– Присаживайтесь, лейтенант. Шнапс?

– Спасибо, с удовольствием.

Мы взяли по рюмке, сели напротив, ненавязчиво оценили друг друга. «Прозит!» Выпили.

– У вас ко мне дело, господин капитан?

– Генрих. Зовите меня Генрих.

Вот это да. Мы знакомы больше месяца, и всегда были на служебной дистанции. Назревает откровенный разговор? Наверняка. Сначала Геверниц, теперь Мольтке. Не по тому же поводу?

– А вы меня Лангер. Так удобнее... Генрих, не правда ли?

Мольтке улыбнулся.

– Правда, Лангер. Как вам шнапс?