Сесиль. Амори. Фернанда

Маленький круглый столик, печь, спрятанная в своего рода готическом камине; эскиз его сделала я сама, да и лепила почти что сама, зеленые бархатистые обои с большими цветами, прелестные фигурки монахов по образу и подобию тех, что украшают гробницы герцогов Беррийских, гармонирующие со своими подставками, — вот и вся меблировка этой маленькой комнаты.

Слева от гостиной — мое фортепьяно, моя арфа, мои ноты: "Сомнамбула " и "Пуритане ", "Вильгельм Телль ", "Моисей " и "Граф Ори ", весь Вебер.

Справа — моя мастерская с тем же расположением и освещением, что и на улице Сен-Никола, с той лишь разницей, что когда я открываю окно, то вместо дома напротив вижу за деревьями парка восхитительный пейзаж, и если бы я не боялась дать чересчур точное описание, то сказала бы: на горизонте море.

Море — это бесконечность, необъятность, то единственное, что дает наиболее полное представление о Боге.

В этой мастерской, Морис, мой мольберт, мои краски, эскизы, старинная парча, похищенная с картин Паоло Веронезе, и мои статуэтки.

В углу этой мастерской — слушайте внимательно, Морис, — есть маленькая потайная дверка; она открывается при помощи того же секрета, что и та, другая, и ведет в белую спаленку, в маленькую девственную келью, знакомую Вам: та же кровать в алькове, тот же муслин вдоль стен, та же алебастровая лампа на потолке, те же украшения на камине и напротив моей постели, Морис, картина, законченная мною в день второй моей встречи с Вами, на которой изображен Христос, отпускающий грехи Магдалине.

Вот и все, Морис. Второй этаж — это мой, только мой мир, моя вселенная, мое прошлое и будущее, мои радостные и горестные сокровища — все там.

Теперь, когда Вы знаете, где я живу, послушайте, как я живу.

В семь часов утра я встаю, надеваю пеньюар и спускаюсь в парк; деревья, ветерок — все это приветствует утро и возносит молитвы Господу Богу. У меня есть что-то вроде маленькой часовенки, какие встречаются на дорогах Италии; я останавливаюсь возле нее: именно там я почти всегда молюсь, присоединяя свою молитву к молитвам всех, кто молится.

В девять часов я возвращаюсь; в маленькой столовой на втором этаже меня ждет завтрак, состоящий из фруктов и молочной пищи.

Затем, после завтрака, я иду в гостиную и час или два беседую со своим фортепьяно; оно говорит со мной языком лучших творений великих мастеров, и я всегда слушаю его так, словно оно разговаривает со мной впервые.