Сестры Ингерд

-- В прямом! – я снова разозлилась на нее. – Там за изголовьем кровати сундук стоит. Может быть, там зеркало есть? – и неуверенно добавила: – Раз он в нашей комнате стоит, значит, там наши вещи и лежат. Правильно же?

-- Правильно-правильно! -- Анжелка пулей соскочила с кровати и подхватила свечу со стола.

Сундук был велик и разделен внутри на две части тонкой перегородкой.

-- Это что, все наши вещи? – недоуменно пробормотала Анжела. -- Что, на двоих один сундук и все?!

-- Откуда я знаю? Может быть, в повозке еще какие-то шмотки есть.

-- В какой повозке? – она уставилась на меня с почти детским любопытством.

Я вздохнула и пояснила:

-- Анжела, нет… Не Анжела, а Ангела. Теперь я буду называть тебя так.

-- Хорошо-хорошо, называй, – перебила она меня. – Раз уж горничная так зовет, значит, это мое местное имя. А-н-г-е-е-л-а-а-а, – тихонечко пропела она вслух. – А знаешь, мне нравится, как звучит. Почти как ангел! – тихонько хихикнула она.

– Если здесь нет электричества, то, скорее всего, нет и машин. А если нет машин, люди ездят на конях и в телегах. Понятно?

– Я верхом умею!

Я мрачновато глянула на улыбающуюся блондинку и начала вытаскивать из сундука вещи. Мы обе рассматривали их с любопытством и некоторой брезгливостью.

Длинная хламида из льняной ткани с вышитой большой буквой «А» на груди. Буква «А» кстати, была вполне себе узнаваемая – русская. Вышивка сделана неаккуратными неравномерными стежками, как будто ее исполнял ребенок. А перекладина буквы, которая должна была изображать ветку дерева, больше всего напоминала корявую палку с тремя жалкими листочками.

-- Это моя запасная ночная сорочка, – шепотом сказала Анжела.

-- Почему именно твоя?

-- Ну, ты же видишь вышивку. «А» значит Ангела.

-- Ничего это не значит. Ни ты, ни я понятия не имеем, как выглядит местный алфавит. Вполне может быть, что именно эта буква не «А», а «О».

После некоторое паузы сестрица вздохнула и тоскливо признала:

-- Вот это мы с тобой вляпались…

Спорить я не стала: действительно вляпались. И принялась потрошить сундук дальше. Нашлись три клубка тонких шерстяных чулок, явно ручная вязка, а одни даже ношеные и не слишком хорошо пахнущие. Странно, что их засунули в чистую одежду.

Два платья из грубой шерстяной ткани, жесткой и с непропрядами, непривычного покроя: со шнуровкой на боках и узкой кружевной рюшкой, окантовывающей горловину. Кружево было из довольно толстой нити и больше напоминало тесьму, чем искусную работу мастера.

Три непонятных штуки. Совсем легкие платьица длиной чуть ниже колена и с коротким рукавом. То ли это летние платья, то ли сорочки, мы так и не разобрались. Для платья ткань уж больно прозрачная, для сорочки непонятно зачем пришиты рукава до локтя. Несколько отрезов плотной льняной ткани, возможно, полотенца. Серый фартук с широкими лямками и большими карманами.

Потом нашелся сверток, в котором обнаружились: большая расческа с редкими деревянными зубцами, аккуратные ножнички, палочка с намотанными на нее нитками трех цветов, в которую были воткнуты две иглы, и кусок сероватого мыла, почти без запаха.

Дальше, под слоем большого цветастого отреза ткани пошли вещи поинтереснее. Еще одни чулки. В этот раз тонкие, мягкие и совершенно новенькие. Самое странное – не вязаные, а сшитые из какой-то ткани.

Платье из очень толстого и рыхлого бархата малинового цвета. У него был достаточно глубокий вырез, а юбка раза в два шире, чем на предыдущих туалетах. Еще одно платье, похожее по крою на бархатное, но из сильно мятого атласа и оранжевого цвета. И только на самом дне, завернутое в толстый старушечий шерстяной платок, изрядно поеденный молью, нашлось то, что мы искали – зеркало.

Анжелка немедленно выхватила его у меня из рук и уселась за стол рассматривать себя. А я достала из сундука остатки: холщевый мешок с двумя парами туфель. Одни ношеные, вторые совсем новые. Но обе пары абсолютно одинаковой модели. Это было подобие неуклюжих балеток с тупым носком и каблуком сантиметра полтора.

И еще два маленьких атласных мешочка, в одном их которых нашлась кучка медных или бронзовых шпилек и заколок со всякими там украшениями, а во втором, который был потяжелее, – монеты и украшения.

Подскочившая ко мне Анжела выхватила у меня оба мешочка и вытряхнула их на стол. Добыча была весьма скромна. Несколько очень простеньких серебряных колечек с мутноватыми круглыми камешками, две пары таких же сережек и богатый золотой кулон довольно искусной работы. Плюсом несколько спутанных в комок цепочек. Только одна из них была золотой. Сестра с некоторой брезгливостью рассматривала содержимое:

-- Это что?! Это все мое имущество?!

-- Да откуда я знаю, Анжела… тьфу ты… Ангела? В любом случае, сейчас мы брать ничего не будем, аккуратно уберем все в мешочки и сложим назад.

-- А давай посмотри, что у тебя лежит? Ну, давай посмотрим! Нечестно же, мое все выпотрошили…